Просто мы научились жить (СИ)

– Нам нужно обсудить… условия развода, – выдавила из себя Лиза.

– Здесь нечего обсуждать, – резко выдохнул Алексей и поднял взгляд, – Вы с Дашей остаетесь жить здесь. Я буду всячески вам помогать – как материально, так и физически. Что же касается самого факта развода… Я думаю, это лишнее.

– Почему? – удивилась. – Разве ты не хочешь…

– Нет, – отрезал жестко и тут же улыбнулся примиряюще, – Я хочу, чтобы мы официально оставались мужем и женой. И чтобы родители твои продолжали так думать. Конечно, с поездками к ним на выходные придется что-то придумать, но в остальном пусть они думают, что всё осталось по-прежнему.

– Зачем? – предательские слёзы всё-таки прорвались и залили щёки. – Зачем, Лёшка?

– Потому что так тебе будет проще.

Впервые в жизни он не бросился её утешать. Впервые в жизни не обнял, не прижал к себе и не успокоил своими сильными руками.

– Лёш… – прошептала Лиза сквозь слёзы. – Это же ты ради меня… Да?

– Нет, – покачал головой и снова спрятал взгляд, – Я это делаю ради нас. И ради себя. Лиз, я нормальный мужик. Мне нужна женщина, которая будет меня любить, которая будет спать со мной. Которая будет со мной и душой, и телом. Ты этого не можешь. Я всё еще люблю тебя, но теперь это другая любовь. Знаешь, это так странно… Как будто всё вокруг стало другим. И постепенно уходила страсть, трепет, а оставалось только чувство долга и любовь – но уже другая. Как будто к сестре. Не могу так больше, Лиз. Извини.

– Я понимаю… Ты хочешь сейчас уйти?

– Да. Ты не плачь, Лиз. Всё будет хорошо. Сходи погуляй, успокойся. Я никуда не денусь из твоей жизни, мы просто не будем вместе жить. А остальное… будет как раньше.

С этими словами Лёша поднялся на ноги, неуверенно погладил жену по плечу, вздрогнул и вышел из кухни. Через минуту в квартире раздался звук хлопнувшей двери.

***

Лиза просидела дома до позднего вечера. Она автоматически делала привычные дела – приготовила ужин, сменила Даше подгузники, вымыла раковину и загрузила в машинку постельное белье. Тяжело было заставлять себя ни о чем не думать, сложно было избавиться от мыслей, что всё это не по-настоящему. Всё время казалось, что недавнего разговора не было, что пройдет еще немного времени – и Лёшка придет домой, кинет сумку на стул в прихожей и, разувшись, пойдет посмотреть на дочку.

Больно не было. Хотя, чего уж там, конечно было. И больно, и обидно, и тяжело. И – самое главное – впервые за долгое время Лиза не могла понять, что же ей делать дальше.

Всё то, о чем мечталось и грезилось в грешных ночных снах, вдруг осуществилось – она получила свободу. Вот только что делать с этой свободой…

Часам к десяти стало совершенно ясно: Лёша не придет. Никогда. Он еще переступит порог этого дома, конечно – но уже в другом статусе. И это будет другой Лёша.

Не выдержав, Лиза одела дочку, собралась и вытащила на улицу коляску. Ей невыносима была мысль продолжать сидеть дома и ждать, ждать, ждать…

Она медленно пошла по улице Ленина к заливу. Хотелось вдохнуть в себя свежий запах еще не успевшей зацвести воды, и подумать. Просто подумать.

Подсознательно, она выбрала тот маршрут, по которому зимой не раз ходила с Инной. Брела по Ленина, сворачивала на Чеховскую и снова возвращалась на Ленина. И плакала на ходу, глотая соленые слёзы.

Вот и солнечные часы… Стайки студентов как всегда проходят мимо, спешат к каменной лестнице, чтобы спуститься по полуобвалившимся ступенькам к набережной.

И вдруг – совершенно неожиданно – всплыл в памяти полузабытый образ.

Инна, стоящая около этих самых солнечных часов и смотрящая серьезно и ласково. Растрепавшиеся по плечам волосы, порозовевшие скулы, ласковые, нежные глаза. И – теплый голос.

– Я бы хотела повстречать тебя тридцать лет назад, – сказала тогда она, – Мы бы назначали друг другу свидания у солнечных часов, и по очереди опаздывали.

– Тебе нравится опаздывать?

– Нет. Но мне бы понравилось тебя ждать. Волноваться, зная, что причин для волнения нет и будучи уверенной, что ты всё равно придешь.

Всё равно придешь… Нет. Теперь уже не придет. Никогда не будет больше этих встреч, этих ночных прощаний у подъезда и восхитительно-пьянящего чувства любить и быть любимой.

Лиза не заметила, как снова расплакалась. Не заметила, как твердая ладонь опустилась на её плечо. И лишь когда обернулась и увидела полузабытые, но такие любимые глаза – только тогда она вдруг поверила.

***

Кто из вас знает, что такое первый поцелуй? Нет… Это не просто прикосновение губ к губам. Это целая магия, торжество любви и нежности. Это словно встретились двое влюбленных, которым никогда не было суждено быть вместе. Это как будто одним касанием сжигаются и растворяются в небытие все грехи. Это так, словно ты никогда не дышала. И вдруг – твои легкие наполнились воздухом. А сердце – свободой.

Лиза вжималась в Иннины объятия, не смея поверить, не доверяя самой себе и умоляя Бога: пусть всё это будет правдой. Пусть она будет настоящей. Пусть она никуда больше не уйдет!