Просто мы научились жить

Закрывать глаза было нельзя. Потому что закроешь – и на обратной стороне век картинками цветного кино снова начнется ад.

Положить вещи в сумку…

…где-то рядом летает правда

Что она значит в нашей жизни?

Ничего. Ровным счетом ничего.

Но мы ведь ее и не звали, и не просили…

На шее – незаживающая алая рана. Словно след от тернового куста, обвившего и сдавившего горло. А внутри еще одна – другая.

Сесть на трамвай…

…зачем она, эта правда? Кому нужна?

Лучше просто, легко и без памяти

Лететь, отрываясь пятками.

Притвориться, что мы еще живы…

Кто-то подошел и говорит какие-то странные слова. Они звучат абракадаброй – не разобрать, просто бессмысленный набор букв. Но нужно кивнуть на всякий случай и улыбнуться.

Только не закрывать глаза…

…Живы? Живы? Врешь! Врешь!

Заухало, закричало: врешь, собака, врешь!

Оглянись и подумай – куда идешь?

Вперед. Красотой навылет.

Духи, чулки, платки

Тушью в глаза, в покат помадой

Хотела? На!

Не падай, не падай!

Стой, где стоишь, и смотри! Хотела?

На! Безликое, мертвое тело.

А ведь красиво… Какого черта.

Хотела? На! Забирай. Мертвое – не жаль.

Не жаль…

– Лиза! Лиза!

Кто-то машет рукой перед лицом, бьет по щекам, брызгает водой. Положить вещи в сумку, сесть в трамвай…

– Лиза! Слава, черт, да помоги мне!

Только не закрывать глаза. Ее тащат куда-то подмышки и под коленки, несут, а в ушах – только не закрывать, только не закрывать.

Низкий потолок, темные стены. И чей-то крик вдалеке – приглушенный, жалобный.

Надеть плащ, сесть на трамвай, взять сумку…

И темнота.

***

– Папа! Слава богу, ты ответил, – Инна чуть не расплакалась от облегчения, – помоги, папочка! Я не знаю, что мне делать!

– Инчонок, возьми себя в руки и успокойся, – прозвучал в трубке спокойный голос отца, – мне приехать?

– Я… Нет. Нет. – Инна сделала глубокий вдох, затем выдох, и заставила себя перестать метаться по комнате. – Просто скажи, что мне делать.

– Что произошло?

– Это Лиза… Ей стало плохо на работе. Врач только что уехал, он сказал, что у нее серьезнейший шок, и сделал ей укол. Папа, она лежит там, в комнате, с открытыми глазами! – Инну сорвало на крик. Из глаз ее брызнули слезы. – А я не понимаю, что мне делать!

– Тише, Инчонок, тише. Дыши. Сейчас просто дыши. Что сказал еще врач?

Инна посмотрела на свою руку, сжимающую трубку, и без удивления поняла: дрожит. И тут же дрожь прошла по всему телу – словно она стояла не в теплой квартире, а на морозе.

– Папа, я…

– Инна, сосредоточься. Дыши. Что сказал врач?

– Он сказал… Сказал, что придет утром. А сейчас пусть она просто лежит. Но я не могу ее просто там оставить!

– Инчонок, слушай меня. Сейчас ты идешь на кухню. Иди прямо сейчас. Идешь, и делаешь горячий чай. Поняла?

Инна послушно, словно робот, дошла до кухни и включила чайник. По кнопке попала только с пятого раза – до того тряслись руки. Так. Чайник. Что-то еще, кажется…

– Достань чашку, – велел в трубке отец, – достала?

– Да, – сказала Инна, глядя на рассыпавшиеся по полу осколки. И достала другую.

– Теперь насыпь заварки, сахара и налей воды.

Она справилась и с этим. Вода разлилась по всему столу, сверху высыпались остатки заварки.

– Да, папа. Что теперь?

– Теперь подойди к двери.

Инна на каменных ногах прошла в прихожую и сквозь вату в ушах расслышала стук. Распахнула дверь и упала в объятия отца.

– Папа… Папа… – она рыдала, словно девчонка, уткнувшись лицом в его шею, – папочка…

– Тише, малыш. Тише. Где твой чай?

Отец убрал сотовый в карман брюк, вошел в квартиру и через минуту усадил Инну на диван и заставил сделать несколько глотков сладкой как сироп жидкости. Инна глотала, заливая чай своими слезами.

– Папа…

– Инчонок, возьми себя в руки, – велел отец, глядя ей в глаза, когда чай был выпит и дрожь немного утихла, – ты нужна своей жене. Нужна сильной и собранной сейчас. Случилась беда. И кроме тебя у нее никого нет.

Слова проникали в самое сердце, в самую суть. Неимоверным усилием воли Инна заставила себя встать на ноги.

– Заткнись, – велела она бьющемуся в крещендо сердцу, – сейчас просто заткнись.

– Что я должна делать? – Спросила она и снова посмотрела на руки. Дрожь прошла, словно ее и не было.

– Сейчас просто ляг рядом с ней, обними и разговаривай. Все равно о чем. Рассказывай сказки, анекдоты, песни – что угодно, никак не связанное с ее жизнью. А к утру мы посмотрим.

Инна кивнула и ушла в спальню.

– Папа, – обернулась вдруг, – позвони маме. Пусть заберет Дашу у Лешиных родителей.

Отец согласно махнул рукой, и Инна заставила себя войти в комнату.