Просто мы научились жить

– Обалдела? – Женьку аж покачнуло от грубости его голоса. – Мне к лабам надо готовиться – сказал же.

– Но я думала, это завтра…

– Она думала! – Виталик разозлился всерьез. Он оттолкнул Женьку и возмущенно уставился на неё, размахивая руками. – Я же русским языком сказал: Цырулик достал. Не понимаешь, что ли?

– Понимаю, – залепетала Женька, – я всё понимаю, только успокойся.

– А что ты меня успокаиваешь? – Не помогло. Виталик разозлился еще сильнее. – Блин, как меня всё это достало. И не делай щенячьих глаз! – Заорал он, разглядев на Женькином лице слезы. – Иди, поучись слушать, что тебе говорят.

С этими словами он с грохотом скатился по ступенькам и широкими шагами отправился в ту же сторону, где всего двадцать минут назад скрылась Лёкина спина.

Женька осталась рыдать.

Сейчас стоя под душем в сочинской гостинице Москва и упираясь руками в горячий кафель, она не плакала. Вода, стекающая по ее щекам к груди и плечам, была просто водой.

И только теперь, спустя столько лет, она поняла – наверное, тогда все и изменилось. В эти теплые дни, когда Лека начала впервые задумываться, а что же такое для нее эта самая, воспетая всеми, свобода.

Глава 21.

– Ну хорошо, допустим, Таганрог для тебя и правда столица мира, но хотя бы Италию ты любишь?

Ольга элегантно поправила разметавшуюся под порывом летнего ветра юбку, обогнала Инну и заглянула ей в глаза.

– Ну любишь же? Любишь?

Инна засмеялась и только покачала головой. Ольга обиженно надула изящно очерченные помадой губы и снова пошла рядом.

– Ладно, хорошо. Москва тебе не нравится, Санкт-Петербург не нравится, Франция – так себе, Италию не любишь, в Америке не была. Зато Таганрог – прямо-таки средоточие вселенских достоинств. Ну вот посмотри. Посмотри на этот ужас. И это называется Дворец Культуры. Трехэтажный сарай, да и только!

Инна послушно повернула голову и посмотрела на ДК. Выбеленный в начале лета в белоснежный цвет, он смотрелся нарядной невестой среди зеленой листвы лип.

Но Ольга не понимала. Для нее красотой была строгость линий старинных соборов, картины Лувра, аллеи центрального парка Нью-Йорка. И уж никак не Таганрог с его простоватым, полурусским, полуукраинским лицом. Лицом не старика и не юноши, а каким-то средним – кое-где испещренным морщинами, а где-то блестящим юным блеском зеленых как море глаз.

– Если тебе так не нравится Таганрог, как ты здесь оказалась? – Спросила Инна, когда они дошли до ворот парка, и повернули обратно. – Жила бы себе в Италии, или Москве.

– О, милая, пути карьеры неисповедимы. И чтобы стать директором в Москве или Италии, порой приходится побыть директором в таком вот маленьком городке.

На мгновение Инне показалось, что на Ольгином лице проступило что-то, раньше никогда не виденное – что-то очень человеческое. Так могла выглядеть уставшая от неопределенности женщина, больше всего на свете мечтающая уткнуться носом в плечо друга. Но – мгновение прошло, и она снова стала прежней – воздушной, летящей, звенящей браслетами на тонких руках и улыбающейся очаровательной до дрожи улыбкой.

Бретелька от ее майки сползла по плечу, но Ольга не спешила ее поправлять. Шла рядом с Инной, постукивая каблучками, и жмурилась навстречу солнечным лучам.

– Давай как-нибудь съездим в Италию, – предложила она, – многое ведь зависит от того, с кем едешь. Думаю, я смогу влюбить тебя.

Инна улыбнулась, и ничего не ответила. Спас звонок – она вынула телефон из кармана легких брюк и посмотрела на экран. А прочитав смс, расхохоталась, привлекая внимание проходящих мимо прохожих.

– Что случилось? – Ольга шагнула ближе, пытаясь рассмотреть экран.

Инна отстранилась, не переставая смеяться.

– Дашка освоила мобильный телефон, и теперь периодически шлет мне смски с бабушкиного. Получается очень забавно.

– Твоя дочка? Когда ты меня с ней познакомишь?

Этот вопрос застал Инну врасплох. Она убрала мобильный обратно в карман, и, продолжая улыбаться, посмотрела на Ольгу. Та больше не делала попыток подойти поближе – стояла на расстоянии двух шагов и ждала ответа.

Ох уж этот наклон головы, ох уж этот слегка прищуренный взгляд, ох уж эта лукавая улыбка – сколько сексуальности в вас, сколько жаркого шепота и таинственных обещаний. И не вязалась почему-то эта поза, эта улыбка, этот взгляд с желанием познакомиться с Дашей. Не совпадали они, противоречили друг другу, сопротивлялись.

– Зачем тебе с ней знакомиться? – Спросила наконец Инна. – Мне казалось, тебе интересна я, а не моя дочь.

Ольга задумалась на мгновение, сделала шаг вперед и слегка потерлась носом об Иннину щеку.

– Мне интересно все про тебя, – шепнула, – слышишь? Все про тебя.

Это «про тебя» с протяжным «я» в конце, в котором слышалось и придыхание, и вздох и даже почти стон… Инна почувствовала, как ее тело качнулось. Она резко выдохнула и сделала шаг назад.

– Ты играешь с огнем, – сказала, буравя взглядом Ольгины глаза, – осторожнее.

И снова получила улыбку, но уже другую – еще откровеннее, еще более страстную.

– А я люблю, когда горячо. И не боюсь пожаров.

***

– Так, а потом что?

– Ничего, вернулись в офис и продолжили работать.