Читаем Просто насыпано полностью

– Болезнь такая, – ответил я и вошел в прибывшую кабинку. Моя свита последовала за мной. Последняя – Танька – высунула голову из лифта в фойе и пояснила:

– Шизофрения называется.

И мы уехали.

2.

Стихотворение про пчелу, вынесенное мною в эпиграф этого скорбного повествования очень понравилось писателю Л. Как-то, будучи у него в гостях, я проснулся среди ночи от собственного смеха. Тут же вспомнил, что мне приснилось и записал, чтобы не забыть. А приснилось мне следующее. Как будто бы Л. говорит мне:

– А мы в последнее время с Катькой (это его девушка) ебемся всегда в восемь вечера.

– Это почему? – спрашиваю я

– Потому что в это время у нас за окном устраивают фейерверки. А это очень клево– вокруг фейерверки, а мы ебемся.

– А если фейерверка нет? – спрашиваю я.

– Ну, тогда так ебемся, – помедлив, пожимает плечами Л. – Без фейерверков…

… Когда Л. уехал в одну далекую страну, я жил у него. Л. выложил в интернет свою фотографию, на которой он обнимал местную черную свинью. Мама Л., увидев эту фотографию, серьезно сказала:

– Как бы он домой ее не привез. Он с детства мечтал свинью завести.

Л. было хорошо, он хотя бы со свиньей обнимался. Мои же ночи в его квартире проходили одиноко, лишь за стенкой посапывала его Катька. А ведь вокруг бушевали фейерверки! Возможно, потому уже знакомое вам стихотворение получило следующее развитие.

<p>Люди и пчёлы</p></span><span></span><span><p><emphasis>житейская драма в трех действиях</emphasis></span><span></p>

Действующие лица:

Пчеловод – мужчина средних лет с неопрятной бородкой и следами излишеств на лице.

Пчела – немолодая уже, но еще довольно привлекательная пчела, размером эдак с полосатую кеглю.

Пчёлы – точно такие же.

Действие первое

Стандартная кухня типовой московской многоэтажки. Пчеловодсидит за столом, подперев рукой подбородок. На столеперед ним в напряженной позе, облокотившись о сахарницу, стоит Пчела, готовая к любой провокации.

Пчеловод(недобро): Я заметил, ты, пчела, пиздить сахар начала?

Пчела (пылко): Сахар нужен мне на мёд!

Пчеловод(грозно): А меня это ебёт?!!

Действиее второе

Спальня. В тени балдахина на подушках полулежит Пчеловод. Лица его почти не видно, слышится только тяжелое болезненное дыхание. Вдоль кровати на табуретках сидят Пчелы. Пчела, сидит у изголовья.

Пчела (сочувственно): Не могу смотреть без слёз!..

Пчеловод(глухо): Это спермотоксикоз. (С горькой усмешкой, без надежды на понимание): Только мёдом излечим…

Пчелы(вскакивая, хором): Мы тебе его дадим!

Действие третье

Кухня. Пчеловод, радуясь своему чудесному исцелению исполняет необузданный танец. Пчелы, стоя небольшой кучкой на столе, печально взирают на него. Пчеловод хватает сахарницу и рассыпает сахар по столу.

Пчеловод( ликующе): Ешьте на хуй, ешьте весь! (Изгибаясь в танце и тыча себя пальцами в разные части тела): Жальте здесь и здесь, и здесь!

Пчела (обращаясь к Пчелам): Нет, не понял все равно. (Печально вздохнув): Люди, пчелы – все одно…

Пчелы вззмывают и, жужжа, вереницей выпархивают в форточку. Пчеловод замирает в нелепой позе.

Занавес.

<p>Давайте отдохнем от сквернословия</p></span><span>

Действительно, давайте отдохнём. Давайте почитаем «нормальную» литературу. Я же ее все-таки тоже пишу. Пару фантастических рассказов. Даже три. А потом поедем дальше.

<p>1. Я больше не буду</p></span><span>
Перейти на страницу:

Все книги серии Сборник «Королева белых слоников»

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное