Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

Наташа стояла в прихожей, опустив голову, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Все это было и ужасно, и так обыкновенно!

Охранник пересчитал купюры, сунул их в карман.

— Ну, я пошел. Вернусь через час, ровно. Правила обращения с дамой вам сообщили по телефону, и в квитанции они есть. Прошу соблюдать. А то могут возникнуть неприятности. Контроль у нас жесткий и ответственность предусмотрена.

— По всей строгости революционного закона? Или революционно-проституционного?

— Желаю приятно провести время. — Терпение не изменило охраннику.

— Иди, иди, надоел уже! — Андрей запер дверь.

7

Наташа, сняв куртку и сапоги, прошла в комнату, остановилась на середине светло-коричневого паласа. Хозяин, невысокий, курносый шатен, казался смешным в своей напыщенности. А что же будет дальше?

— Между прочим, меня зовут Наташа. Если вам это, конечно, интересно.

— Меня абсолютно не интересует это, — усмехнулся Андрей. — Хочешь называться Наташей — пожалуйста.

— Не очень-то вы вежливы!

— А вот это тебя не касается. — Андрей усмехнулся. — Твое дело правое, ты победишь. Хорошо хоть знаешь его?

— Что?

— Дело свое, правое.

— А-а, вон вы про что…

— Ну, конечно, про это. Ты же сюда пришла не о Ницше разговаривать.

— Можем и поговорить!

— Перебьешься. Давай, раздевайся, а я пока на кухню схожу, чего-нибудь принесу.

Наташа пожала плечами и… пошла к книжным полкам. Сколько здесь было всего интересного, увлекательного! Никогда прежде не видела она столько много книг — прямо как в библиотеке! И не заметила, как в комнату вернулся хозяин с подносом в руках, на котором стояли бутылка виски, бутылка мартини, две рюмки и лежала коробка шоколадных конфет.

— У вас много хороших книг.

— Да, есть кое-что. Агата Кристи, «Анжелики» всякие, «Эммануэли». Даже «Рабыня Изаура» имеется, купил как-то в ЦДЛ, сам не знаю, зачем.

— А мне понравилось собрание сочинений Стендаля. И Бальзак…

— Ну да, все время забываю, что выписал интеллигентную проститутку.

— Не выписали, а пригласили.

— Неужели?

— И не проститутку, а женщину, которая хочет помочь вам на какое-то время забыть одиночество.

— Слова-то какие! — Зло захлестнуло Андрея. — Слушай, давай не будем, а? Здесь, кроме нас, никого нет, можно не притворяться. Женщина — это из другой оперы. Что-то прекрасное, загадочное… А ты — вот она вся! Никаких загадок. Станок для удовлетворения страждущих мужиков.

— Вы очень серьезно настроены… — растерялась Наташа.

— Конечно. Когда еще доведется увидеть перед собой в общем-то красивую девушку, зная, что она час назад валялась в постели с очередным кооператором или на грязных простынях ублажала за деньги слюнявого старикашку!

— Вы ошибаетесь… Зря меня оскорбляете. Я… я никого не ублажала…

— А самое неприятное знаешь, в чем? Встретил бы тебя на улице, в метро, был бы счастлив познакомиться, поговорить, поцеловать руку… А потом и повеситься можно было бы!

— Но вы… вы же знали, кого приглашаете?

— Не думал, что придет такая красивая… Раздевайся.

— Пойдемте на диван? — робко предложила Наташа.

— Здесь. На паласе, — жестко приказал Андрей.

— Но, может быть, вы погасите свет?

— Так ты еще и стесняешься? Брось, не глупи! Делай, что тебе говорят!

Наташа, закусив губу, медленно сняла пиджак, расстегнула блузку, не сводя глаз с Андрея. Он подошел к магнитофону, поставил кассету. «Шербурские зонтики» пришли в квартиру. Наташа, немного помедлив, сбросила юбку.

— Может быть, вы погасите свет? — Она неловко чувствовала себя в трусиках и лифчике перед незнакомым мужчиной.

— И не подумаю, — усмехнулся Андрей. — Ты неплохо выглядишь при ярком освещении. Очень даже неплохо. Прятать нечего, наоборот, нужно выставлять напоказ. Это ведь продается, так? Ну вот и давай, рекламируй товар, чтобы покупатель доволен остался.

Наташа нервно расстегнула лифчик, швырнула его на пол.

— Вы довольны, покупатель? — Негодование было в ее голосе.

— Почти. Остался еще один штрих. Последний. Ну, смелее! Это же так просто для тебя, сколько раз делала. Неужели теперь возникли сомнения в правильности избранного пути? Давай, давай! — Видя, что Наташа собирается снять трусики, задумался и неожиданно махнул рукой. — А впрочем, стоп. Достаточно. Я вот что подумал: боевые раны не украшают человека, мало кому приятно смотреть на них, верно? А если забинтовать, сразу возникает геройский вид. Так и в данной ситуации. Хороший я образ придумал!

— Образ хама. — Наташа легла на палас, закрыла глаза. Теперь уже можно было не сомневаться — это занятие не для нее. И дело даже не в том, что стыдно, противно, отвратительно. Просто она не могла спокойно подчиняться чужой воле, выполнять чьи-то прихоти. Во всем. А уж в этом — особенно. Он что, не понимает, что, унижая женщину, вызывает в ней только ненависть? Хочется, чтобы его ненавидели? Жалкий придурок! Больше всего Наташе хотелось встать и уйти. Да нельзя. Пятнадцать тысяч получила фирма за этот час, и Алик строго предупредил: либо она честно отрабатывает эти деньги, либо возвращает их фирме. Вернула бы, да где же взять такую сумму? А время тянется ужас как медленно!