Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

Сергей приподнялся, нежно коснулся ладонями ее щек. Она склонила голову, и он поцеловал ее пухлые, теплые губы.

— Я люблю тебя, Наташа, — тихо сказал он. — Видишь, я не уронил тебя и никогда не уроню.

— Зато сам грохнулся так, что небось ребра себе поломал. Ну, вставай! Или у вас тут обязательно нужно объясняться в любви по-поросячьи, лежа в грязи?

— Не встану, пока ты не скажешь мне, как относишься к нашему общему будущему?

— Вставай, Сережа. — Наташа взяла его за руку, потянула на себя. — Это же не шутки, простудишься, потом что будет?

Сергей вскочил на ноги, болезненно поморщился, растирая ладонью ушибленный бок.

— А ты права, Наташа, — усмехнулся он, — действительно, что-то стало холодно.

— Ой, да ты посмотри, на кого похож! — всплеснула руками Наташа. — Весь мокрый и грязный…

— Чепуха, — бодрился Сергей, дрожа от холода. — Могла бы раньше сказать, что имею право тебя поцеловать лишь в том случае, если упаду в лужу. Я бы только и делал, что падал в лужи. Все падал бы и падал, и падал. Можно еще раз упасть?

— Ты что, совсем свихнулся? Не вздумай. — Она подошла к нему вплотную, запрокинула голову.

Горячий поцелуй соединил их губы.

— Ну все, все, хватит. — Наташа отстранилась. — Пойдем, скорее пойдем ко мне, я постараюсь отчистить твой костюм. И чаем горячим напою, а то ведь точно заболеешь, вон ветер какой, до костей пронизывает. У меня и варенье есть, Ирка дала, как раз малиновое.

— А покрепче ничего нет? — виновато улыбнулся Сергей. — По-моему, это как раз тот случай, когда никто не посмеет упрекнуть в пагубном пристрастии.

— Да есть же та бутылка, помнишь, пьяные писатели принесли? Я ее не трогала, просто поставила в шкаф, там она и стоит. Ну, пойдем, пойдем. — Наташа взяла Сергея под руку, потащила к общежитию.

— А может, я все-таки на руках тебя донесу? — пошутил он.

7

Коричневая металлическая чашка абажура настольной лампы опустилась к краю столешницы, будто в поклоне. Желтый полукруг света лежал на полу. Или это месяц, устав барахтаться в черных тучах, нырнул в окно и улегся на паркете, как огромный желтый кот?

Наташа лежала под одеялом совсем голая. Одежда, снятая в спешке, беспорядочной грудой высилась на стуле. Хотя в последние ночи Наташа мерзла, спать ложилась в тренировочном костюме, а под утро приходилось и свитер натягивать — отопление уже отключили, и сквозь щели в окне непрестанно сквозил холодный ветер — сегодня она не чувствовала холода.

Потому, что рядом лежал Сергей.

— Ты почему лампу не выключил? — с притворной строгостью спросила Наташа.

— Потому, что я не кот, не могу видеть в темноте.

— А зачем тебе видеть в темноте? — продолжала допытываться Наташа.

— Рядом со мной — бесценное сокровище, я просто не могу не смотреть на него, не восторгаться им!

— Это я, что ли?

— Это ты…

— И ты собираешься смотреть на меня? — притворно возмутилась Наташа.

— Ужас как собираюсь, — смиренно признался Сергей. — Готов не есть, не пить, не спать, не работать в коммерческой палатке — только бы смотреть на это чудо природы. Чудо жизни!

— Значит, я — чудо?! Ах ты, нахал!

Сергей тотчас же спрятал голову под подушку. Наташа забарабанила по ней кулачками:

— Вот тебе, вот тебе, чтобы не был таким нахальным нахалом!

— Сдаюсь! — крикнул он из-под подушки. — Наташа, обещаю впредь быть не нахальным нахалом, а просто нахалом! Помилуй!

— Ладно, так уж и быть, вылезай оттуда, — смилостивилась Наташа. — Прощаю на первый раз.

— А что в этом плохого? — Виноватый, он выбрался из-под подушки. — Ты такая красивая, Наташка, что я просто не могу не смотреть на тебя. Почему ты стесняешься своего тела? Своей красоты?

— Потому что потому.

— Ну вот посмотри на меня, любимая. — Сергей сел на кровати, закрыв одеялом себя по пояс. — Я, может, не Геркулес, но и не отвратителен, верно? Если тебе нравится на меня смотреть — я не возражаю.

Он действительно не был похож на Арнольда Шварценеггера, плакаты с которым продавались даже в Кропоткине. Но его смуглое, мускулистое тело взволновало Наташу. Она смущенно опустила глаза.

— Ты такой красивый, Сережа…

— Правда? — обрадовался Сергей. — А если я сейчас встану во весь рост?

— Ой, нет, не надо. Пожалуйста, не надо!

— Тогда позволь мне смотреть на тебя…

Сергей медленно стянул одеяло, обнажая красивые девичьи груди, каждая из которых могла уместиться в его ладони, — мечта каждого мужчины, хоть многие и говорят, что предпочитают обширный бюст — врут! И дальше — гладкую кожу живота и смуглый треугольник волос в низу его, и матовую белизну длинных ног…

— Какая же ты красивая, Наташка, — зачарованно вырвалось у Сергея. — Ты — богиня…

— Ой, да ну тебя! — Она натянула одеяло до подбородка.

— Ты все же боишься меня, любимая? Наташа, ты моя любимая, я только и делаю, что думаю о тебе! И сейчас, когда я вижу это… Я… я не знаю, что со мной происходит. Я счастлив, Наташка! Понимаешь? Я счастлив, как никогда прежде не бывал счастлив! Это самое лучшее чувство, которое я знаю.

— А ты не врешь?

— Разве такое возможно?