Просто не забывай дышать

— Можешь представить реакцию мама и папы, если у нас обеих будут серьезные отношения с бывшими солдатами? Папа, наконец, сыграет в ящик от сердечного приступа.

— Возможно, это будет хорошо для него. Знаешь, он симпатизирует Крэнку.

Я качаю головой.

— Невозможно.

— Все возможно, Алекс.

Я пожимаю плечами.

— Будем надеяться. Я… Я просто хотела бы знать, что думает Дилан.

Она говорит:

— Он собирается сам понять это, я думаю.

— Я знаю. Я просто боюсь… Я боюсь, что он отступит. Что это на самом деле конец.

Она кладет руку поверх моей, слабо сжимая ее.

— Что ты будешь делать, если это так?

Волна печали захлестывает меня.

— Я буду грустить, — говорю я. — А заем буду двигаться дальше. Я не собираюсь позволять ему снова разорвать меня на части. Если он хочет, чтобы я… ему придется сойти в этот раз с дистанции.

Заполучить ее (Дилан)

— Ну же, Шерман, ответь на чертов телефон, — бормочу я. На пятом гудке он отвечает.

— Какого черта? — говорит он как приветствие, его голос хриплый ото сна. — Еще даже не полдень. Лучше бы это были хорошие новости, Пэриш.

— Шерман, мне нужна твоя помощь.

Он вздыхает. Я могу услышать это на другой стороне. Пэришу снова нужна помощь.

— Что такое, парень?

— Кэрри в Сан-Франциско? Знаешь, как связаться с ней?

— Да, она там, зависает со своей семьей. А что?

— Хорошо, — говорю я, вздохнув с облегчением. — Мне нужно, чтобы ты сделал одолжение. Поговори с ней. Попроси ее удостовериться, что Алекс не пойдет никуда сегодня вечером?

На том конце провода была тишина, пока он это обдумывал, затем он сказал:

— Парень, ты где?

— Я в аэропорту Кеннеди.

— Понятно. Ты бросаешься со всех ног?

— Да.

— Удачи.

— Она мне понадобится.

— Да, ты не шутишь. Заполучи ее. Я позвоню Кэрри, и мы убедимся, что Алекс будет дома. Во сколько твой рейс?

— В семь вечера. И затем мне надо проехать через город на такси. Я доберусь до нее в восемь или девять часов.

— Ты знаешь куда направляться? — спрашивает он.

— Да, я был там.

— Чувак. Это было два года назад.

Я пожимаю плечами, хотя он этого не может увидеть.

— Некоторые вещи никогда не забудешь, Шерман.

— Господи, ты как девчонка, Пэриш. Ненормальный.

— Так и есть, — говорю я.

— Серьезно, парень. Удачи. Возможно, Кэрри кое-что подготовит. Я знаю, она тоже надеется на тебя.

— Спасибо.

— Для чего нужны друзья, парень? Отправляйся в путь.

Мы вешаем трубки, и я смотрю на информационное табло. Двадцать минут до посадки на мой рейс.

Я, конечно, был в доме ее родителей раньше. Летом, после выпускного класса. Тогда я ехал на автобусе три с половиной дня через весь континент. Это было странное путешествие. Семь дней на автобусе, чтобы провести только четыре дня с ней.

Путешествовать через всю страну для того, чтобы увидеть ее? Даже тогда, я не мог преодолеть себя. Я не говорил, что действительно хотел сказать, типа: «почему бы нам не пойти в один колледж?», «почему бы нам не подумать о том, чтобы однажды пожениться?»

Конечно, мы были слишком молоды. И я был слишком напуган. И никогда не представлял, как жизнь меня потреплет.

Когда объявляется посадка на самолет, я практически первый в очереди.

Симпатичный молодой человек (Алекс)

«Это будет адский ужин», — подумала я.

Я сидела на диване, читая «New York Times» на своем телефоне. Я должна была все узнать. Заголовок гласил: «Студент Колумбийского арестован за изнасилование». На фотографии Рэнди Брюер запечатлен крупным планом. На ней его глаза расширенные, почти испуганные. Каким-то образом сочетание обстановки на фото, его небритое лицо, растрепанные волосы и широко раскрытые глаза делали его сумасшедшим.

Джулия и Крэнк (да, это действительно его имя) приехали позже, чем заслужили замечания от обоих родителей за время нашего ожидания. Мы с Сарой сидели вместе в гостиной, пока ждали; она была занята перепиской с Реем Шерманом. Кэрри оделась в симпатичную пару черных брюк и розово-красную блузку с рюшами. Я — в белое платье без рукавов и легкий свитер с розами, Джессика садится с нами, также читая сообщения на своем телефоне, одетая в красивое платье с рисунком. Мы представляем собой картину счастливой семьи, поглощенной своими электронными устройствами.

Сара, напротив, одета в черные джинсы, порванную футболку с обложки «Beyond Redemption» дет-метал группы «The Forsaken». Ну, или возможно наоборот? Не моя музыка, так что я не уверена. Изображение на футболке гарантированно раззадоривало реакцию моих родителей: крики, окровавленный череп. Она смотрит на тех, кто проходит мимо.

Мой отец еще не вышел из своего кабинета, но мать ходит взад-вперед между кухней и кабинетом, каждый раз останавливаясь, чтобы попросить Сару переодеться. Ответом служит угрюмое молчание, но без действий.

Я бы с радостью пошла на кухню и помогла: мама выглядит напряженный, и я знаю, как нереально собрать обед на восьмерых. Но если один из нас пойдет туда, в ее частную зону, это снесет ей крышу. Такова моя мать: злая мученица, потому что не может получить помощь, и не может принять ее.

В дверь звонят и напряжение спадает. Я прячу телефон, чувствуя помилование.