Просто Никита: Солдат (СИ)

— Всё верно, рядовой Просто! Ответ истинного гения! — лейтенанту стало совсем плохо. Лежавший на боку и харкающий кровью офицер продолжил: — Поэтому поклянись… Просто поклянись, что сейчас же пойдёшь в бой и убьёшь этого проклятого шамана! Разберёшься с ним по всем законам военного времени…

— Клянусь, сэр!

— Никто! Слышишь? Никто, кроме тебя, не справится! Ты наша последняя надежда, Просто!!! Ты понял меня?!

— Так точно, сэр! — крикнул в ответ Никита.

— Молодец, — улыбнулся Дуглас: — Они все ошибались. Из тебя определённо выйдет толк.

— Лейтенант!

— Не надо… Для меня всё уже закончилось, — произнес он, зажимая ладонью рану в груди, рядом с сердцем. — Жаль, конечно, что я не увижу, как ты станешь офицером… Но я буду верить в тебя! Там… на небе. Буду искренне верить в то, что у тебя всё получится…

— Подождите! Я знаю заклинания! Я сейчас вас…

— Истинный воин умирает в бою, Ник. Такова моя судьба. А теперь беги, — лейтенант похлопал парня по плечу: — Беги и уничтожь этих тварей! Отомсти за всех, кто не дошёл до конца, и за тех… кто не дойдёт в будущем. Убей шамана!

— Так точно… сэр, — Ника одолевали самые разные чувства. Он не совсем понимал, что с этим делать, но одно знал наверняка: ему нельзя подводить лейтенанта!

— Чего же ты стоишь?! Беги, парень… Вся надежда… только на… тебя…– выдохнул Дуглас и благополучно испустил дух.

* * *

Папа говорил, что месть — очень плохая штука.

Он говорил, что месть это как длинный нож, у которого нет ручки, и в обе стороны торчит лезвие. Если таким ножом резать врага или хлеб, то в любом случае будешь резать свою руку.

Еще тогда я понял, что месть не приводит ни к чему хорошему.

Папа рассказывал про ярость.

Чувство, от которого в голове только одна мысль — сделать врагу как можно больнее и при возможности убить его.

Папу и маму забрала болезнь, которой нельзя было дать в морду или же просто насадить на штык-нож. Зато Лейтенанта и всех остальных забрали кобольды и шаман, с которыми можно было сделать очень много всего.

Однако…

Ярости я не чувствовал.

Было немного страшно, и почему-то слегка кружилась голова. Это не было похоже на ярость, о которой рассказывал отец. После боя, когда меня нашли, мне сказали, что это контузия от взрывов. Но на тот момент я делал то, что мне приказал мой командир.

Я убивал кобольдов и двигался в сторону шамана и его тележки.

Я расстрелял все свои патроны, потом начал бить их штык-ножом. А, когда понял, что кобольдов слишком много, я побежал, выставив винтовку вперед.

Этому нас учил лейтенант Дуглас.

Он рассказывал, что во времена гражданской войны так ходили в атаку. Строем, выставив винтовки вперед.

Поначалу всё получалось. Кобольды были ниже меня ростом и легче. Если хорошенько на бегу ударить этого ублюдка винтовкой в грудь, то она войдет почти до самого цевья. Можно бежать дальше и снова бить следующего кобольда, но с двумя бежать уже сложнее.

Именно поэтому я использовал заклинание «усиления», которое мне показывал папа.

Я очень любил папу.

И очень боялся маму.

Особенно, когда у нее в руках была кастрюля.

Эх, молока хочется.

С пенкой.

* * *

Генерал хмуро оглядел то, что осталось от крепости.

Стены в нескольких местах знатно покрошило и высота в самых разбитых участках составляла не больше трех метров. Дым от казарм подымался в небо. Часть солдат успели сложить на плацу между штурмами, но последняя атака была настолько кровавой, что трупы убирать было уже некому.

Целых солдат не осталось.

— Марио, — хриплым голосом произнес генерал Рид. — Сколько нас в строю?

— Восемнадцать, сэр, — отозвался невысокий смуглый мужчина с пышными усами, которые с одной стороны были слегка опалены. Кисть его левой руки была обмотана пропитанным кровью платком.

— Что с кобольдами?

— Готовят новую атаку, сэр, — отозвался помощник.

Генерал сделал пару шагов и суровым взглядом уставился на противников, что уже тащили таран в их сторону и выстраивались в боевой порядок.

— Марио, — расправив плечи, произнес Генерал. — Кто на воротах?

— Сержант Сорэнти, — отозвался тот. — Ему перебило ноги.

Генерал подошел к краю стены и взглянул вниз. Там у ворот были навалены бочки с порохом, а также россыпью валялись гранаты, что им щедро выделили со складов.

— Сержант Сорэнти! — гаркнул офицер.

— Сэр! Сержант Сорэнти к последнему бою готов! — отозвался лежавший возле бочек с фитилем солдат.

— Поджигать, только когда ворвутся! Слышишь? — произнес Рид. — Только, когда увидишь их рожи, которые вот-вот отправятся обратно в да!

— Сэр, да, сэр!

Генерал кивнул, взглянул на приближающуюся орду и горько усмехнулся.

— Марио, — произнес он хриплым голосом.

— Да, сэр?

— Для меня было честью биться с тобой.

— Для меня тоже, сэр, — кивнул помощник с погонами старшины.

Орда кобольдов приближалась все ближе. Когда они дошли до первых трупов своих собратьев, командир гаркнул во всю глотку:

— Огонь по готовности!

Раздались первые хлопки выстрелов. Бойцы открыли пусть и жидкий, но постоянный огонь. Генерал же с мрачным лицом, на котором появилась перекошенная улыбка произнес: