Просто одна ночь (ЛП)

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, когда он ставит продукты на кухонный стол.

— Ты не захотела идти за тако, поэтому я принес тако тебе. — Он подмигивает. — Я обещал тако, так что они идут к тебе, и ты можешь поставить свою задницу на то, что они лучше, чем все, что ты получишь в ресторане.

Черт. Скрестим пальцы, что он не ждет, что я ему помогу.

К концу ночи мы будем есть жареный сыр. Подгоревший жареный сыр.

Я наблюдаю за ним, пока он достает продукты и начинает передвигаться по кухне, как будто он мой сосед по квартире. Он роется в шкафах, доставая сковородки и миски.

— Ты умеешь готовить? — глупо спрашиваю я.

Он наразрезает ветчину, бросает ее в кастрюлю и включает конфорку на низкую температуру.

— Я отец-одиночка.

— Хороший аргумент, — бормочу я.

Как будущей маме, лучше взять это на заметку. Еда на вынос всегда была моей основной группой продуктов, но это не значит, что я ем всякую дрянь. Я беру здоровую еду на вынос — по крайней мере, раньше я так делала, но здесь нет большого рынка для этого.

— Я готовлю ужин каждый вечер. Приходи и ешь, когда захочешь.

Это большое «нет». Любой аппетит, который я нагуляю, пропадет, когда я войду в его дом, и меня захлестнут воспоминания о его выходке.

Я натягиваю футболку и тяну за низ.

— Жаль, что ты не сказал мне, что приедешь.

Он берет разделочную доску и начинает резать болгарский перец. Я проскальзываю на его место, отталкивая его и вызывая его ухмылку, и занимаю его место. Я начинаю нарезать перец — это самая простая задача, которую я могу взять на себя, не говоря ни слова.

— Ты бы сбежала, — отвечает он.

— Нет, не сбежала бы. — Это правда. Я отказалась идти на ужин, но была бы рада его компании. — Я бы постаралась не выглядеть как развалина в электричке.

— Ты выглядишь великолепно. — Он кивает в сторону моего живота. — Ты хорошо его скрываешь. Кто-нибудь уже знает о близнецах?

Я качаю головой.

— Ты кому-нибудь рассказал?

— Я жду, когда ты дашь мне зеленый свет. Ты же понимаешь, что рано или поздно мы должны всем рассказать, верно?

— Я знаю, но почему мне кажется, что это шок за шоком? Угадай, что? — Нож проносится по воздуху, когда я резко вскидываю руки вверх. — Я беременна. Угадай что? Это близнецы!

— Опусти нож, Майк Майерс. — Он смеется, очищая авокадо от кожуры и разминая его в миске. — С возрастом понимаешь, что жизнь полна сюрпризов. С возрастом ты становишься мудрее.

Я щелкаю языком.

— Ценю твою проницательность, старик.

— Ух ты, кого ты называешь стариком? — Он ухмыляется и сталкивается своим бедром с моим. — Хочешь быть сегодня дежурной по кухне?

Я убираю перец с доски в стеклянную миску. Салат-латук — моя следующая жертва.

— Я называю тебя стариком.

— Дорогая, у нас разница в шесть лет.

— Шесть лет — это большой промежуток времени. Когда я родилась, ты был в детском саду, учился писать буквы.

— Похоже, ты нашла этого старика достаточно привлекательным, чтобы переспать с ним.

— Эх, давай свалим все на алкоголь.

— Я буду ждать, когда ты признаешь это.

Я выронила нож.

— Что признаешь?

— Признайся, что с этим так называемым стариком ты чувствовала себя лучше, чем с любым мальчиком твоего возраста. — Он кладет лопаточку на плиту, и его взгляд устремляется на меня. — Ты теряешь тако за каждую ложь, которую говоришь, так что я бы посоветовал тебе придерживаться правды, если у тебя есть аппетит.

Чертовы тако.

Стоят ли они честности?

Мой желудок урчит.

Да, черт возьми.

— Мне не с чем сравнивать, так как я спала только с двумя мужчинами. Бретт вначале заботился о том, чтобы доставить мне удовольствие. — Я вздохнула. — В конце концов, это изменилось. Он кончал, шлепал меня по заднице, благодарил, а потом возвращался к своим видеоиграм.

— Черт, ты встречалась с гребаным неудачником, — ворчит он. — Лос-Анджелес перенасыщен мужчинами, а ты оставалась с ним? Я никогда этого не понимал.

— Все так говорят.

— Тогда почему ты осталась с ним?

— Не знаю. Удобство?

— Это плохое оправдание, чтобы оставаться в отношениях.

— Ты хочешь сказать, что никогда не оставалась с кем-то, потому что начинать все сначала казалось слишком тяжело? — Мой голос наполнен защитой. Я не одинока в этом.

— Нет, блять. Я бы никогда не был с тем, кого не любил. Я оставался с Люси так долго, потому что без нее моя жизнь была бы кошмаром. Я любил ее больше, чем свой собственный воздух. Я бы отдал за нее жизнь, принял бы ее рак, отдал бы ей свое здоровье.

— Может быть, не с Люси, но ты делаешь это сейчас. — Я обхожу его и иду к холодильнику за бутылкой воды.

Мой ответ действительно привлекает его внимание.

— Что это было?

Я беру напиток и медленно глотаю его, пока он смотрит на меня в замешательстве.

— Ничего, — бормочу я. Я ставлю воду на стойку и возвращаюсь к своим обязанностям по нарезке.

Он выхватывает нож из моей руки.

— Не так быстро. Скажи мне, что ты имеешь в виду.

Ничего.

— Ты делаешь то же самое!

Он поднимает вопросительную бровь и тянется назад, чтобы выключить плиту.

— Ты смирился с одиночеством, потому что мысль о том, чтобы начать все сначала без Люси, кажется слишком тяжелой. Удобно.