Просто осязание

Взрослая самка-вампир обычно весит около 40 г, при этом может употребить до 20 г крови, прежде чем насытится. Тем не менее, у летучих мышей-вампиров очень высокий метаболизм, и если они не смогут найти еду в течение двух ночей подряд, то потеряют около 25 % веса и окажутся на грани смерти.

В одном из ареалов их обитания, на северо-западе Коста-Рики, летучие мыши-вампиры живут в полых деревьях группами по восемь-двенадцать особей. Джеральд Уилкинсон и его коллеги из университета Колорадо ежедневно наблюдали за этими летучими мышами в течение многих месяцев. Они обнаружили, что животные с большей вероятностью ухаживали друг за другом, если были тесно связаны или жили по соседству. Уход также способствовал сотрудничеству особого вида: летучая мышь, за которой только что ухаживали, с большей вероятностью делила кровь со своей напарницей (рис. 1.4). Так груминг, казалось, служил своего рода побуждением к разделению пищи.

Рисунок 1.4. Летучие мыши-вампиры способны сосать кровь донора от 20 минут до часа

Выпрашивая еду у животного, только что вернувшегося с охоты, летучая мышь может прогнать голод еще на одну ночь, и поэтому у нее есть шанс полакомиться кровью. В мире летучих мышей это считается беспроигрышной сделкой: «Я позабочусь о тебе, а ты поделишься пищей. В следующий раз, возможно, я сделаю то же самое для тебя».

Мы видим много примеров того, что социальные связи способствуют доверию и сотрудничеству. В основе интерпретации этих результатов лежало предположение, что все эти млекопитающие – и приматы гелады, и люди, и летучие мыши – получили ранний опыт прикосновения матери, которое заставило их связать теплое, нежное социальное прикосновение с безопасностью. Что происходит, когда этого раннего материнского опыта не хватает?

В конце 1950-х годов Сеймур Левин и его сотрудники в Центре здоровья университета штата Огайо изучали роль ранней постнатальной жизни в развитии личности, особенно реакции на стресс. Они разводили норвежских крыс в лаборатории и вскоре после рождения брали трех детенышей из помета (который обычно состоит из десяти-двенадцати крысят) и осторожно прикасались к ним в течение пятнадцати минут. Эта процедура повторялась каждый день с теми же тремя детенышами, пока им не исполнялся двадцать один день. У повзрослевших крысят наблюдались положительные поведенческие черты: они были менее пугливы, более склонны исследовать новые условия и менее чувствительны к стрессу по сравнению со своими сверстниками. Взяв у них образцы крови, ученые обнаружили, что кратковременное воздействие стресса во взрослом возрасте вызывало у них более низкую секрецию гормонов стресса.

Эти первоначальные исследования не изучали причин, из-за которых касание вызывало поведенческие и гормональные изменения в реакции на стресс. Левин предположил, что изменения вызваны не касанием как таковым, а последующим поведением материнской особи. Когда детеныши были возвращены в их домашнюю клетку после прикосновений исследователей, они испускали ультразвуковые крики, и в ответ крыса-мать удваивала скорость их облизывания и ухода за ними. Это повышенное тактильное внимание сохранялось в течение всего периода наблюдения за детенышами.

Хотя поведение крыс-матерей само по себе удивительно, в конечном итоге интересно, релевантно ли снижение реакции на стресс у крысят, поглаженных человеком, для человеческого поведения. Интерес к этому вопросу побудил к экспериментам группу ученых в университете Макгилла во главе с Майклом Мини. Они изучили множество крыс-матерей (все норвежские крысы одного и того же лабораторного штамма, называемого Лонг-Эванс), некоторые из них часто вылизывают своих детенышей и ухаживают за ними, а другие делают это реже. Самые внимательные матери тратили в три раза больше времени на облизывание и уход, чем менее заботливые. Кроме того, поглаживание детенышей человеком могло бы нормализовать эту вариацию: после таких прикосновений невнимательные матери увеличивали время вылизывания своего потомства, чтобы приблизиться ко времени наиболее заботливых крыс-матерей.

Когда детеныши матерей с низким уровнем заботы вырастали, у них ухудшалось пространственное обучение и наблюдалось более осторожное поведение по сравнению с детенышами заботливых матерей. Кроме того, они реже изучали новую среду или соглашались пробовать новый тип пищи. Их нервозность может быть связана с передачей сигналов гормона стресса: у взрослых крыс, потомков матерей с низким уровнем ухода наблюдалось увеличение гормональных реакций, вызванных стрессом в течение всей жизни.

Какой вывод мы должны сделать из корреляции между матерями с низким уровнем ухода и усиленной реакцией на стресс их детенышей? Приводит ли низкий уровень ухода к этим эффектам или это простое совпадение? Могут ли матери, реже заботящиеся о своем потомстве, передать эти черты своим детенышам генетически?