Просто первая любовь (СИ)

— Дай же мне свою попку, Эмиль, — возбужденно бормотал он, — я давно мечтал об этом. Теперь я буду твоим трахальщиком, а не этот уродец из деревни. Ты поймешь, что такое — настоящий мужчина!

Я чувствовал, что любое сопротивление бесполезно, и сейчас он затолкает мне в зад свой огромный и толстый член, который неминуемо грозил разорвать меня напополам. Задыхаясь, я попытался расслабиться и перестать сопротивляться. Как же он был мне отвратителен! Если бы я мог убивать силой мысли, он разорвался бы сейчас на куски!

Безнадежное отчаяние, что Дик лежит там, один, на мерзлой дороге, абсолютно беспомощный, покалеченный, а, может, уже даже и мертвый, не оставляло меня ни на миг.

Я обмяк, повернул к нему лицо и произнес прерывисто, так как задыхался:

— Морис, ты прав. Ты давно мне нравишься, но я стеснялся сказать, поэтому и дразнил тебя. Я и сам хочу с тобой…

— Вот это дело! — обрадовался мужчина. — Давай же тогда мне свою задницу.

Он стал пристраивать член к моему анусу, тыкаясь им между ягодицами. Его руки грубо шарили по моему телу, мяли его до синяков. Я глухо постанывал и извивался, пытаясь изобразить, что мне приятно, и даже приподнял ему на встречу свои бедра, однако сжал дырочку так сильно, на сколько смог, чтобы у него не получилось сразу засадить в нее.

— Что за черт! — раздраженно воскликнул Морис. — Расслабь же свою попку!

— Дай мне дышать, — сдавленно прошептал я. — Мне очень тяжело…

Морис приподнялся на локти и навис на до мной, невольно предоставляя мне именно ту степень свободы, которая была так жизненно необходима. Момент, и я быстро перевернулся под ним, поворачиваясь к нему лицом. Одновременно с этим, я ловко выхватил свой нож из приспущенных штанов и с размаху вонзил насильнику в шею.

Я в ужасе смотрел в выпученные и, на глазах, стекленеющие зрачки Мориса. Он булькал и хрипел, забился в конвульсиях. Из его горла мне на лицо потекла кровь.

Дрожа, весь избитый и истерзанный, почти невменяемый от страха, боли и шока, я с огромным трудом выбрался из-под него.

Где-то рядом, в нашем дворе, надрывно взвыла собака. И в этот момент я осознал, что убил человека.

========== Глава 8 ==========

Я не помнил, как выбежал из сарая и рванул назад, на проселочную дорогу, туда, где лежал мой Дик. Днем бы я сто раз здесь заблудился и упал, но сейчас, несся, словно ветер, не чувствуя под собой ног, забыв обо всем. Хоть бы он был жив. Хоть бы он был жив. Эта мысль заполнила меня всего и колоколом звенела в ушах.

— Дик! — крикнул я в темноту. — Дик!!!

Ответом мне был стон. Ориентируясь на него, я безошибочно нашел друга. Любимый мой отполз с дороги в сторону. Он пытался подняться на ноги, но не мог.

— Что случилось? — растерянно говорил он. — О, черт! Как больно! Похоже, у меня нога сломана…

Я наклонился над ним и ощупывал, словно убеждаясь, что он жив. Потом чмокнул парня в лоб. На губах моих была кровь Мориса, к ней теперь добавилась и теплая кровь Дика.

— Ты же голову разбил! — в панике вскричал я и добавил умоляюще. — Давай, Дик, поднимайся! Надо как-то встать. До усадьбы не далеко, отец дома, он тебе поможет.

Парень мой со стоном поднялся, опираясь на меня. Я сто раз проклял себя, что уродился таким хлипким и не мог предоставить ему по-настоящему надежное и крепкое плечо. Мы медленно двинулись к моему дому. Дик стонал, приседал, на больную ногу он наступать совсем не мог. Я приседал вместе с ним, не выдерживая тяжесть его тела, но потом, все равно, продолжал тащить к усадьбе. В меня словно черти вселились, силы мои утроились, и я неуклонно двигался дальше и дальше.

Впереди замелькал огонек. Я приостановился и опустил Дика на землю, с надеждой вглядываясь в темноту. К нам подбежал Гаврила. Очевидно, его поднял лай собак, поэтому он обходил наши владения и прилегающий к ним лес. Ситуация резко изменилась. Крепкий старик тут же деловито захлопотал, заохал, взвалил Дика себе на спину и поволок к дому. Я еле поспевал за ними.

— Он упал с лошади, — лепетал я вслед, — я услышал стоны, вот и вышел.

Гаврила мне ничего не отвечал, словно не слышал моих объяснений. Вот мы и дома. Как только я ступил во двор, то почувствовал нечеловеческую усталость. Выбежал мой отец и распорядился чтобы Дика отнесли в баню, его нужно было обмыть, вправить сломанные кости, перебинтовать.

Вот за что я уважал своего отца, так это за то, что он готов был лечить и помогать всем, днем и ночью, часто бесплатно, безукоризненно, а порой и самоотверженно выполняя свой врачебный долг.

Все домашние повскакивали и засуетились. Пользуясь этим, я отступил во тьму, памятуя, что весь в крови. Дик был в относительном порядке и в надежных руках. Теперь мне надо было позаботиться о себе. Проскользнув в дом с черного входа, я прихватил на кухне большой ковш теплой воды и надежно заперся в своей комнате.