Просто поверь в любовь

– Знаете, я полагаю, что вы правы, – сказал он наконец. – Люди предпочитают позволить себе это чувство. Но когда у вас нет ничего, небольшая радость смотреть на то, чего у вас никогда не будет. Это ранит очень глубоко. Это порождает голод, а не удовольствие. И это может довести некоторых людей до саморазрушения.

Что-то в его интонациях породило в ней беспокойство. Потому что его слова прозвучали не гипотетически.

– Это никогда не было моей целью. И я не могу контролировать, кто читает и смотрит мою рекламу. В конечном счете, люди сами должны управлять своими эмоциями, разве нет?

– Это справедливо. Но некоторые люди не умеют делать этого. И хуже всего то, что находятся те, кто замечают их слабости, если даже они сами не видят в себе этих слабостей. Те, кто на этих слабостях наживаются. Огромное количество молоденьких голодных девчонок пали жертвами зависти, когда выбрали неверную дорогу.

– Ну, я же не рекламирую дикие вечеринки, – сказала она. – Я рекламирую верховую экскурсию по семейной винодельне, которую себе смогут позволить почти все. И в этом все дело. В Интернете можно найти самые невообразимые предложения, а прогулка по винодельне – вполне доступное удовольствие. Вот в этом-то и состоит суть рекламы.

– Понимаю. Создайте мечту, которую нельзя воплотить в жизнь, а потом предложите винодельню в качестве утешения.

– Если вся наша культура поддерживает этот тезис, это вряд ли моя вина.

– Вам когда-нибудь приходилось чего-то страстно желать, Эмерсон? – Это был совсем невинный вопрос, но от его низкого, грубоватого голоса по ее телу словно пробежал электрический разряд. – Или вы всегда получали то, чего хотели?

– Мне случалось хотеть чего-то, – быстро ответила она. Может быть, слишком быстро. Слишком агрессивно.

– Чего именно? – настаивал он.

Она мысленно пробежалась по своей жизни, пытаясь вспомнить хоть что-то, чего не могла получить, если ей этого хотелось. И только один ответ пришел ей на ум.

«Вас».

Да, вот что она хотела сказать. «Я хочу вас, и не могу вас получить. Потому что я обручена с мужчиной, который вовсе не хочет целовать меня, не говоря уже о том, чтобы лечь со мной в постель. И я не больше его хочу этого. Но я не могу разорвать помолвку, как бы мне этого ни хотелось, потому что я страстно хочу…»

– Одобрения, – сказала она. – Я хочу одобрения.

У нее сжалось сердце, потому что она не могла понять, почему это слово вырвалось у нее. Ей следовало бы промолчать.

Но его, похоже, не интересовали ее переживания.

– Одобрения вашего отца? – спросил он.

– Нет. Он полностью одобряет меня. Но моя мать…

– Вы знамениты, успешны, красивы. И ваша мать не одобряет вас?

– Да, как это ни парадоксально, моя мать вовсе не хотела, чтобы я проводила свою жизнь, фотографируясь и размещая эти фотографии в Интернете.

– Если только у вас нет тайных непристойных фотоархивов, я не понимаю, почему ваша мать не одобряет такого рода фотографии. Если только дело не в ваших брюках. Которые, должен признаться, вызывают сомнение.

– Это замечательные брюки. И очень практичные, хотя и не выглядят такими. Потому что они позволяют мне комфортно сидеть на лошади. Что бы вы об этом ни думали.

– Так чего не одобряет ваша мать?

– Она хочет для меня чего-то большего. Самостоятельности. Она не хочет, чтобы я занималась рекламой семейного бизнеса. Но мне это нравится. Я получаю удовольствие от своей работы. Мне это дается легко, потому что я люблю свое дело. Я изучала маркетинг здесь, недалеко от дома. Но она считает, что это… не соответствует моему потенциалу.

Он рассмеялся.

– Простите. Значит, ваша мать считает, что это ниже ваших возможностей – получить степень маркетолога и заниматься рекламой успешного бренда?

– Да.

Она все еще помнила раздражение в голосе матери, когда сообщила ей о своей помолвке с Донованом.

«Значит, ты выходишь замуж за человека, который более успешен в области рекламы, хотя ты и сама могла бы достичь такого успеха».

«Но ты и сама вышла замуж за успешного человека».

«У меня никогда не было таких возможностей, как у тебя. Тебе нет нужды прятаться в тени своего мужа. Ты могла бы достичь большего».

– Да, примерно так, – сказала она. – Понимаете, моя мать – очень умная и разносторонняя женщина. И я очень уважаю ее. Но она никогда не будет гордиться мною. По ее мнению, мне не пришлось ничего добиваться в жизни, и я всегда шла по пути наименьшего сопротивления.

– А что она думает о ваших сестрах?

– Ну, Рен тоже работает в винодельне, и единственное, что раздражает мою мать больше, чем легкая жизнь ее дочерей, – это семейство Купер. А поскольку Рен пытается постоянно идти в ногу с ними, мою мать раздражает все, что она делает. Что касается Крикет… не уверена, что кто-нибудь знает, чего она хочет.

Бедняжка Крикет была нежданным пополнением их семейства. Она была на восемь лет моложе Эмерсон и на шесть лет моложе Рен. Их родители не планировали заводить третьего ребенка, и уж точно не планировали, что он окажется таким. Крикет, похоже, не унаследовала семейную страсть заслужить всеобщее одобрение.