Просто поверь в себя

За всю свою жизнь я натренировала себя только давать. Когда я давала, то я чувствовала себя уверенно и комфортно. Мне всегда нравилось давать. Первый раз в жизни этот человек давал мне (я имею в виду не коробки конфет, цветы или мелкие подарки). Я не знала, как это брать. Я чувствовала смятение, стыд, дискомфорт, страх перед неизвестным мне чувством. Но моё желание испытать это новое чувство победило, и я со слезами, но приняла эту помощь. Мне понадобилось время, чтобы успокоиться и не оправдываться перед собой за то, что я взяла эти деньги. Первое, но ещё очень слабое чувство, что брать – тоже приятно, посетило меня.

Мой мужчина сам выбирал мне машину. Я никогда не разбиралась в марках машин, в их различиях и т. п. Более того, это меня абсолютно не интересовало. Показателями хорошей машины для меня являются её цвет и удобство сидения в ней. Он выбрал мне японскую машину средних лет, голубую. Он сказал, что эта машина очень хорошая, что лучше найти невозможно. Я согласилась. Он дал мне свои деньги, я добавила к ним свои деньги, полученные по страховке, и эта машина перешла в мою собственность. Это случилось на шестой день после аварии. Канада очень приятно меня удивила в этом вопросе и добавила моей любви к ней.

Я часто думала, что ни один человек на моей родине не знает о случившейся со мной аварии. Мне хотелось, чтобы мои дети, мой бывший муж выразили сострадание ко мне. Как только эта мысль пришла мне в голову, мне неожиданно позвонила моя хорошая знакомая, с которой я вместе работала в Минске, и мы продолжали держать связь через Интернет. Она всегда звонила с её рабочего телефона, так что волноваться о плате за телефонный разговор не приходилось. Я рассказала о случившемся. Она искренне мне посочувствовала. Спасибо, добрый человек, я так нуждалась в твоей поддержке тогда. Она записала мой новый адрес, мой сотовый телефон, мой электронный адрес и сказала, что постарается созвониться с моим бывшим мужем, сообщить ему о происшедшем и дать мои телефоны и адреса.

Как удивительно устроен мир! На следующий же день после нашего с ней разговора по телефону она совершенно случайно встретила моего бывшего мужа в метро, хотя я не верю в случайности. Она рассказала о случившейся со мной аварии, передала ему все мои координаты. Она перезвонила мне днём позже и рассказала мне это. Конечно, я ждала, что кто-нибудь из моих дочерей или мой бывший муж свяжется со мной, чтобы выразить мне свою поддержку. Никто со мной не связался. Они не могли простить меня. За что? Я не знаю. Очень болела душа, но я старательно заталкивала эту боль глубоко внутрь и пыталась забыть о ней.

Возвращаясь к моей жизни с бой-френдом надо сказать, что со стороны выглядело, будто всё у нас хорошо. Однажды мы играли в теннис, и он позволил себе грубо со мной обращаться. Я играла в теннис несравненно лучше, чем он. Это выводило его из себя. Он хотел во всем лидировать, и его грубое отношение ко мне было выражением его нежелания видеть меня хоть в чем-то лучше его. Это повторение того, что происходило на теннисном корте между мной и моей младшей дочерью. Повторение – мать учения.

На этот раз я всё же прореагировала на его грубость. Я отказалась сесть с ним в машину и пошла к квартире, где мы жили, пешком. Это был достаточно долгий путь. Когда я пришла туда, то увидела его сидящим на балконе и пьющим вино. Он демонстративно игнорировал меня. Я решила всё сгладить. Я приготовила ужин и пригласила его к столу. Он молча сел за стол и налил себе полный стакан вина. Он не предложил мне, и это «звучало» для меня раздражающе. Я демонстративно тоже налила себе полный стакан вина и выпила его залпом. Мы кушали молча и мысленно увеличивали напряжение между нами. Он допил своё вино и налил ещё. Когда я протянула свою руку, чтобы взять бутылку, произошёл взрыв.

Он вскочил из-за стола и стал со злостью объяснять мне, что я никто. Он, как учитель, хорошо знающий свой предмет, подчеркнул, что то, как я себя веду в его доме, не поддаётся никакому оправданию, что у меня толстый живот, что он сожалеет, что так много времени потратил на совершенствование моего английского языка, и ещё очень много всяких «объяснений». Такая знакомая и привычная душевная боль напомнила мне о своём существовании. Какая привычная привычка! Она просто дремала где-то внутри меня, а тогда, выспавшись и отдохнув, прочно сковала меня в своих объятиях. Я что-то возражала в ответ, но не помню что. Много раз повторённое чувство одиночества в этом мире, наполненного страданиями и безысходностью, опять толкало меня к мысли, что в этом мире вырваться из страданий невозможно.

Как только я застряла в безвыходной позиции, слабая, но, к счастью, услышанная мною мысль пришла мне в голову: «Уезжай, а там видно будет. Уезжай к той подруге, которая подвозила тебя после аварии».