Просто поверь

Мной овладело странное чувство нереальности. Вроде ничего вокруг не изменилось, но и быть так не должно.

— Да, Петтигрю предал собственных друзей, — негромко произнес Гарри. — Друзей, которые ему доверяли.

Не вполне сознавая, что делаю, я встала и медленно прошла по кабинету. Северус посторонился. Гарри, с неусыпной тревогой следя за мной, поднялся тоже.

— Но этого не может быть… — Я невидяще уставилась на висящий над директорским столом портрет в тяжелой раме, изображавший знакомого надменного мужчину с острой бородкой. Поймав мой взгляд, он скучающе подпер рукой подбородок.

Это не могло быть правдой, потому что в противном случае мой мир начнет разрушаться еще больше. Что тогда останется после него?..

— Это невозможно…

— Да, это кажется невозможным, но тем не менее это так, — с грустью покачал головой Дамблдор.

Питер, наш милый робкий Питер — предатель? Светловолосый, с неуверенной улыбкой мальчишка, боготворивший Джеймса, — хладнокровно выдал наше местонахождение опасному врагу? Нет, нет, даже представить трудно…

— Значит, он сотрудничал с Волдемортом уже давно? — с таким чувством, словно стою на краю пропасти, осведомилась я, повернувшись к Северусу. — Переметнулся на другую сторону и в то же время продолжал делать вид, что он наш друг?

Северус, как будто это обвинение было направлено лично против него, едва заметно дернулся, но в целом остался спокойным. Только сжатые ладони выдавали его волнение. Мне пришла мысль, что он вполне мог знать об этом.

— Сириус ошибся… Мы все ошиблись… Как… Как же мы могли этого допустить? — Внутри стало невыносимо пусто, словно вынули саму душу. Наверное, так себя чувствуют жертвы Поцелуя дементора? Вернее, не чувствуют…

— И что же… Питер до сих пор на свободе? — Таким тоном, какой был сейчас у меня, говорят о погоде.

— Да, до сих пор.

— Но почему? Прошло столько времени…

— Дело в том, Лили, что… — сказал Дамблдор, когда напряженная пауза неприлично затянулась. Он вздохнул. — Мы долгое время считали виновным в предательстве совсем другого человека.

Я резко повернулась к нему на пятках. Нет! Только не это!

— Сириуса… — скорее утвердительно, чем вопросительно, выдохнула я.

— Сириуса, — эхом повторил Гарри.

— Но… но разве он не сказал вам?.. — Пропасть то отдалялась, то приближалась. Я балансировала на ее краю, безнадежно пытаясь не полететь вниз.

— К великому сожалению, нет, не сказал. Сириус был слишком подавлен случившейся трагедией и…

— На самом деле, мама, Сириус винил себя в произошедшем, — не дождавшись окончания фразы директора, произнес Гарри. — Он говорил, что если бы не предложил назначить хранителем Петтигрю, ничего бы не было…

Я молчала, хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Хотелось снова забыть обо всем как страшный сон. Не помнить себя, стереть из памяти все самое плохое. Забыть о том, что люди, которые раньше окружали меня, не смогут больше вернуться в мою жизнь.

— Но это неправда… — вытолкнула из себя я. — Он не виновен! Сириуса ни в чем не виновен!

— Мы знаем, дорогая, — успокаивающе сказала Минерва Макгонагалл. Она давно вместе со всеми поднялась на ноги и, как ей, наверное, казалось, в тайне от меня, бросила на Дамблдора странный, но выразительный взгляд. — Конечно, Сириус ни в чем не повинен. Никто этого не отрицает.

— Что еще? — Я взгляд заметила и поняла по — своему. — Не скрывайте от меня ничего. Лучше будет, если я узнаю все сразу от вас, а не частями, но от кого — то другого.

— Я не уверен… — заикнулся было Дамблдор, виновато покосившись на Макгонагалл. У той привычно — сурово — сжались губы.

— Не вынуждайте меня упрашивать, — звенящим, как натянутая тетива, голосом сказала я.

Мне было уже все равно, какую новость он преподнесет на этот раз. Разве что — то может быть страшнее, чем гибель близких и предательство человека, считавшегося другом?

— Что еще произошло с Сириусом? Ведь я правильно поняла, с ним что — то еще случилось?

Тяжелый вздох, непроизвольно сорвавшийся с губ Гарри, был красноречивее ответа.

— Ответьте же ей, Дамблдор, — внезапно произнес со своего портрета прохладным, несколько ленивым тоном мужчина с бородкой. — Расскажите, как провел свою так называемую жизнь мой праправнук.

Все повернулись к нему лицами. С других портретов послышались возмущенные голоса.

— Финеас! Будьте добры не вмешиваться в непредназначенный для нас разговор, — укоризненно сказал один из бывших директоров — тщедушный седой старичок.

Однако мужчина по имени Финеас и не думал слушаться его совета. Наоборот, он, распрямив плечи, принял вызывающую позу.

— Что вы хотите сказать? — поинтересовалась я у него безразлично. — Что значит провел так называемую жизнь?

— То и значит, дорогуша. — Слово «дорогуша» он произнес с еле уловимым пренебрежением. — Мой праправнук…

— Финеас, — спокойно, но с нажимом проговорил Дамблдор. — Благодарю вас.

— …считался закоренелым преступником, — словно не услышав его, закончил предок Сириуса.