Просто Рим. Образы Италии XXI

Про Пантеон забыли на три столетия. Эпоха Возрождения дала Пантеону новую жизнь. По сути дела, это было единственное сооружение императорского Рима, дошедшее до эпохи Возрождения в целости, а не в развалинах, поэтому оно пользовалось огромной популярностью среди архитекторов. Пантеон восхищал Андреа Палладио, самого влиятельного архитектора Европы, всячески его распропагандировавшего в своём трактате. Он стал источником вдохновения при создании Вилла Ротонда, а она, превратившись в парадигму загородного дома, то есть частного жилища свободного человека, джентри и джентльмена, стала воплощением европейского либерализма. Затем, повторённый по всему миру в бесконечных вариациях палладианства, Пантеон стал прямо-таки наваждением новой европейской архитектуры. Образ Храма Всех Богов угадывается и в базилике Сан Пьетро, и в Hôtel des Invalides [Дворце Ветеранов, давайте переводить это так, чтобы избежать макабрического Дворца Инвалидов]. Он же лежит в основе вашингтонского Капитолия, ставшего символом Нового Света и новой демократии. Пантеон стал античным зданием, наиболее сильно повлиявшим на всю мировую архитектуру Нового времени. Имя собственное, Пантеон, превратилось в имя нарицательное: пантеоном называют любую совокупность великих имён и выдающихся событий, обозначая этим словом центр власти, мысли, искусства. Муссолиниевские архитекторы без Пантеона тоже не обошлись: проектируя район ЭУР, они возвели его геометрическую версию, базилику деи Санти Пьетро э Паоло, весьма приличное модернистское культовое здание. Альберт Шпеер, проектируя по указу Гитлера Volkshalle, Зал Народа, бесстыднейшим образом воспроизвёл опять всё тот же Пантеон, а в СССР после смерти Вождя Народов высочайшая комиссия по похоронам 5 марта 1953 года подготовила постановление, гласящее:

«В целях увековечения памяти великих вождей Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, а также выдающихся деятелей, захороненных на Красной площади у Кремлёвской стены, соорудить в Москве монументальное здание – Пантеон – памятник вечной славы великих людей Советской страны. По окончании сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телами В. И. Ленина и И. В. Сталина, а также останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлёвской стены, и открыть Пантеон для широких масс трудящихся.

ЦК КПСС и Совет Министров СССР».

Был устроен архитектурный конкурс, но проект, как и шпееровский, остался нереализованным.

* * *

При всей своей значительности Пантеон – белое пятно на архитектурной карте. Что это такое на самом деле, неизвестно. Везде написано, что Пантеон был построен Марком Випсанием Агриппой на Кампо Марцио около 27 года до Рождества Христова. Об этом громко сообщает он сам надписью на фронтоне, составленной из бронзовых букв: M·AGRIPPA·L·F·COS·TERTIVM·FECIT, «Марк Агриппа, сын Луция, третий консул сделал». Агриппа был сподвижником и зятем Августа, вторым человеком в государстве. У императора со всеми были отношения непростые, любить Август не умел и, судя по всему, даже не знал, как это бывает. Для того чтобы скрепить связь с необходимым ему Агриппой, он выдал за него свою дочь и единственного ребёнка Юлию Старшую. Точнее – заставил Агриппу жениться. Юлия была рождена Августу второй женой, Скрибонией, с которой он развёлся, прожив всего год. Особой любви Август ни ко второй жене, ни к единственной дочери не испытывал, используя Юлию как вещь, передаваемую тому, с кем он хотел союзнические отношения укрепить родственными. Первым мужем Юлии был Марк Клавдий Марцелл, племянник и возможный наследник Августа, умерший в девятнадцать лет. Юлия, будучи на три года младше Марцелла, вскоре после того, как овдовела, была выдана замуж за Агриппу, причём Август для этого принудил его развестись с любимой женой. Агриппе было сорок два, Юлии семнадцать, брак получился какой-то путаный: Юлия родила пять детей и всюду Агриппу сопровождала, но, по утверждению римских сплетников, гуляла направо и налево, так что уже тогда стала притчей во языцех. Агриппа к изменам жены был безразличен и много работал; заботы о всеобщем благе отвлекали от печальных раздумий о семейном неблагополучии, коим он был награждён по милости цезаря.