Просто Рим. Образы Италии XXI

Итак, Мария – церковь. Апостол Пётр – основание церкви и её активность внешняя, апостол Павел – идеолог церкви и её активность внутренняя. Пётр – страдание, мученичество; подвиг. Павел – сомнение, озарение; обращение. Пётр, рыбак, простая душа – назначен Иисусом в его человеческой ипостаси главным из апостолов, и он последовал за Ним в хождении по водам. Павел, буржуй, интеллигент, язычник – уверовал в силу чуда, поразившего и ослепившего его и преобразовавшего, ибо был гонителем христиан и нечестивым Савлом, но, преобразившись в Павла, стал самым активным организатором раннего христианства. Он, изначально воинствующий язычник, даже не входит в число двенадцати ближайших учеников Иисуса, но он, вместе с Петром, является первоверховным апостолом, то есть одним из основателей христианской церкви. На иконах они часто представали вдвоём, в Ренессансе – несколько реже, а после Тридентского собора количество картин, объединяющих двух апостолов в аллегорию католической церкви, резко увеличилось. Огромную роль в усилении интереса к парным изображениям апостолов сыграли фрески Микеланджело в Капелла Паолина, сдвоившие сюжет мучения Петра и обращения Савла.

Два самых запоминающихся апостола, представленные как два интеллектуала около 1600 года, – картина Эль Греко в Эрмитаже. Апостолы Эль Греко, репрезентируя разум созерцательный и разум деятельный, восходят к популярным с Ренессанса изображениям плачущего Гераклита и смеющегося Демокрита и предвосхищают гениальнейшую в мире пару интеллектуалов, «Мениппа» и «Эзопа» Веласкеса из музея Прадо. Хочется назвать картину двойным портретом, столь индивидуальны лица и характеры двух основателей церкви: тонкий и жёсткий Павел и мягкий, уступчивый и какой-то весь просящий, Пётр. Павел вместо меча – своего постоянного атрибута – левой рукой опирается на книги и смотрит куда-то в сторону, за пределы картины. Кажется, что оба за столом, стоящим на возвышении в огромном зале, полном народа, среди которого толчёмся и мы с вами, картину Эль Греко рассматривающие. Апостол Павел только что положил на стол колокольчик, что держал в правой руке и чьим звоном призывал к тишине, и простёр руку в указующем жесте, готовясь к началу речи, призванной что-то доказать и в чём-то убедить. У Петра взгляд долу, голова склонена, и весь вид несколько опущенный; правая рука протянута чуть ли не просительно, левая, с ключом от Царства Небесного, держит святой ключ так, что он вот-вот готов выскользнуть, будучи слишком тяжёл для апостола. Красный цвет плаща Павла, контрастируя с блеклым белым, написанным тончайшими оттенками плащом Петра, подчёркивает его активность. Картина известна во многих вариантах, что говорит о её популярности. Один из них – в Национальном музее искусства Каталонии в Барселоне. На нём у Павла вместо книг огромный двуручный меч, стандартный его атрибут, и вся композиция, перенесённая из закрытого помещения в открытое пространство, так что фоном фигурам служит голубое облачное небо, несколько проще, хотя, быть может, и выразительнее, чем эрмитажная. Вариант Эрмитажа датируется 1590-м годом, барселонский написан около 1600 года, так что апостолы Эль Греко чуть ли не современники апостолов Караваджо.

Актуальность репрезентации церкви для Ватикана в виде двойного портрета, так сказать, апостолов Петра и Павла возросла к 1600 году в прямой связи с дебатами о приоритете Петра или Павла, инспирированными ориентацией протестантов именно на писания апостола Павла. Об этом уже говорилось при обсуждении микеланджеловского жеста Иисуса в «Призвании Матфея» в Капелла Контарелли: можно к этому добавить, что в Лондоне в том же веке все англичане во главе с Кристофером Ренном закряхтели, стараясь превзойти базилику Сан Пьетро своим собором Святого Павла и переплюнуть римлян. Ничего у них не вышло, Рим переплюнули только ивуарцы со своей де-ла-Пэ. Ватикану в ответ протестантам надо было подчеркнуть равенство для церкви обоих авторитетов и их единство. Акценты всё же смещались на строну святого Петра: он взгромоздился на Колонна Траяна, более для Рима важную, чем Колонна Аурелиана. В парном представлении «Мученичества Петра» и «Обращения Савла» самого Микеланджело в Капелла Паолина апостол Пётр также господствует. Обращение его буравящего взгляда к зрителю столь же внятно, как плакатный призыв гениальных «Ты записался добровольцем?», «Родина-мать зовёт», а также предваряющего их I want you for U.S. army Джеймса Монтгомери Флэгга 1917 года, призывающего на Первую мировую войну. На русский надпись переводится как-то по-интеллигентски, «Ты нужен мне в армии Соединённых Штатов», хотя смысл проще и яснее: «Я хочу тебя для армии США». Пётр на фреске Микеланджело столь же открыто взывает I want you for Christianity, «Я хочу тебя для Христианства».