Просто сказочки(?!)

– Конечно, я веду журнал, записываю мысли. Еще перфокарты программ есть, ротапринты расчетов, но они ничего особенного мне не говорят.

Директор вздохнул, взглянул в окно. Красивая девушка с длинными ровными ножками все также стояла во дворе, ждала кого-то. Хотелось смотреть на нее, а не забивать свою голову этими заботами. И тут его осенило.

– Слушай, Петрович. А хватит тебе энергии, чтоб сделать малый портал?

– Может получиться. Но мы позже доберемся до Валентина.

– Возьми еще книжку, любую другую. Сделай портал на секунду, спрячь там свои записи.

Омулев выглядел потрясенным.

– Может получиться. Я побежал!

– Иди… И держи меня в курсе! – крикнул ему в спину директор.

Он вернулся к виду из окна. Девушки уже не было. Арсений Янович вздохнул разочарованно, опять закурил сигаретку. Ему было все равно, что его увидят сотрудники. Он заслужил еще полчаса расслабления.

***

Арсений Янович был застегнут до шеи, как всегда сух и сосредоточен. Единственная слабость, которую он себе позволял – выкурить сигариллу у дальнего окна института. Он не хотел, чтоб его кто-нибудь увидел, особенно с фасада здания. Там по бульвару гуляли дамы в кринолинах, поддерживаемые под руку господами в глухих кителях. Над городом летел дирижабль с изображением лица Канцлера. На улицах дымили чугунные тяжелые экипажи на угольной тяге, но до заднего двора, видом будто из 19-го века, шум и дым почти не доходили.

За спиной кто-то деликатно покашлял. Перед встречей с гневливым и педантичным директором Омулев постарался привести себя в порядок, но это было почти бесполезно. От полиции нравов его спасало только то, что он набирал достаточно баллов как самый нужный специалист института. Его детей терпели в элитной гимназии только из-за протекции от Канцелярии, куда каждый месяц приходилось посылать с нарочным реляции. Хотя чада учились хорошо, была надежда сделать из них нужных членов общества.

Директор надменно докурил сигариллу, затем соизволил вполоборота глянуть на растрепу Омулева.

– Привели бы Вы себя в порядок, голубчик!

Все в институте знали, что когда директор произносит “голубчик”, это означает грозу над головой нечестивого сотрудника. Может быть увольнение, а может, даже арест и ссылку на Аляску. Омулев сглотнул слюну, нервно поднял выпавший монокль, поднес раскрытую папку директору.

– Извольте-с глянуть.

– Что у Вас?

– Как видите-с, я извлек папку и записи из сей книги, они подсказали мне, что суть повествований весьма далека от исходной. Только сказки в записях не изложены полностью, одни намеки, господин директор, – понуро стоял перед Арсением Яновичем виноватый Омулев. Директор по привычке глядел на подчиненную букашку сверху вниз. Его рука твердо лежала на набалдашнике оранжевой резной трости.

– Какова суть повествований?

– Господин директор, первая сказка – это просто набор картинок пустынного города. Вторая – повествование о волке, который долго искал хоть какую-нибудь добычу, затем издох от голода. В извлеченных записях изложено несколько другое. Сударь? – ждал указаний Омулев.

– Вы ведь накопили энергию на создание портала? Мы все лейденские банки Вашей лаборатории предоставили, пол-города без освещения оставили.

– Так точно, господин директор, – еще ниже склонился под его взглядом Омулев.

– Тогда сопроводите меня, голубчик, до Вашей лаборатории, – директор так произнес “Вашей”, что даже отъявленному тупице было ясно слышно “пока Вашей”.

Они проследовали по тихим коридорам, и каждый встречный юнкер и адъюнкт старались либо уйти с их дороги, либо изо всех сил кланялись господам.

По пришествию в лабораторию директор взгромоздился на единственный высокий стул с готической спинкой, на котором обычно восседал Омулев. Все лаборанты вели себя тише воды и ниже травы пред лицом начальствующих. Они подготовили огромные разрядники, и активировали портал. Через тридцать секунд к ногам Омулева из радужного овала вылетело оружие неизвестной конструкции, явно легче кремневых мушкетонов Гвардии, затем вывалился загорелый и худой тип, весьма мало напоминающий тихого лаборанта Валентина, который самовольно включил установку три недели назад.

– ОЛА, амигос! – проорал оборванный тип и отрыгнул на всю лабораторию луком. Все лаборанты смотрели в шоке на это явление. Затем по сигналу Омулева набросились и скрутили непонятного типа, так похожего на Валентина. Тот был ошарашен, но дал достойный отпор их натиску. Количество нападавших победило, в конце концов. связанный Валентин с подбитым глазом сидел на табурете, и с удивлением рассматривал окружающих его людей.

– А теперь, голубчик, объяснитесь. Кто вы такой, и почему Вы оказались за порталом вместо нашего лаборанта Валентина? – процедил Арсений Янович.

Долго выясняли подробности, удивлялись совпадениям, выуживали тонкости пребывания в повествованиях. Это был форменный допрос. Все уже устали. Господину директору принесли чай, родом из дальних колоний, налитый в высокий стакан цветного стекла в подстаканнике с гербом Империи. Валентин в охотничьей куртке с рваным рукавом смотрел на все это с какой-то унылой обреченностью.