Просто солги

Джесс самозабвенно мелет всякую чепуху, и мне кажется, что она рассказывает мне совсем не про того Кима, которого я знаю. Про какого-то другого Кима с каштановыми волосами и темно-синими глазами ("как у меня, только не такими мутными", — заканчиваю я про себя).

И что самое странное — мне даже нравится Джен, нравится слушать, как она рассказывает про то, какое у них с Кимом было первое свидание, первый поцелуй и даже про то, какой у них был "первый раз" рассказывает. Доверяет мне все свои тайны.

— Он давно тебе звонил? — я прерываю ее рассказ как раз на том месте, где Ким признается Джен в любви. Я не верю в это. В Кима-по-уши-влюбленного-в-Дженн. Не верю в то, что вот такая пустоголовая барби, омерзительно растягивающая слова, может именоваться никак иначе как "невеста Кима".

— Вчера, — пожимает плечами Джен (знаю, что пожимает). И говорит она это таким равнодушным тоном, точно для нее реально существующий Ким, ее "официальный жених", не имеет никакого значения — важен только тот романтичный Ким из ее воспоминаний.

— И как он? — спрашиваю. Стараюсь не выдавать сжигающего меня любопытства.

— Говорит, что нормально. Только… — внезапно Джен замолкает и делает шумный глоток. Вот дрянь — пьет мое пиво! — … просил приглядывать за тобой.

Последние свои слова она говорит очень тихо, почти шепотом, слишком серьезно, чтобы я не почувствовала неприятное головокружение.

Сказывается выпитый впервые алкоголь.

…

Когда я возвращаюсь, его уже нет. Не знаю, как он вышел из дома мимо меня, но так, что я его не заметила, но в одном Шон был уверен точно: я непременно вернусь.

В это мгновение думаю о том, что они с Кимом, возможно, и не так похожи, как мне кажется. Ким — он все продумывает до мелочей, сто раз все проверит и ничего не будет делать, если не будет на сто процентов уверен в результате. А Шон и так уверен, что все получится само собой. Он не запирает двери, не пытается меня насильно остановить, не отбирает у меня пиво (а вот Ким всенепременно бы отнял), а все потому, что он просто уверен, что я вернусь, что я не стану допиваться до состояния свиньи и что я, что бы ни говорила, все равно буду делать так, как он говорит.

Похоже на то, как люди манипулируют сознанием друг друга. И, кажется, Шон уже залез мне в мозги.

Я знаю, что уже начинает светать, но мне все равно решительно не хочется спать. Вероятно, мне уже просто начинает не хватать этих маленьких граненых таблеточек с громким названием "успокоительное". Вполне возможно, что на самом деле это никакое не успокоительное, но разве меня волнуют такие мелочи?

От безделья я начинаю обходить по периметру "крошечную" квартирку Шона и трогать все попадающиеся под руку предметы. Некоторые вещи я с легкостью узнаю — начищенные ботинки, выключатель от плоской потолочной люстры (Шон сказал), висящая на стене рамка с какой-то малозначащей картинкой. Я двигаюсь дальше, но понимаю, что должна вернуться.

"Картинка" вынимается из рамки с трудом. И это даже не картинка — это фотография.

У нее обтрепанные края — это значит, что кто-то с завидной регулярностью вынимает ее из рамки, — и еще она матово-гладкая. И мне доставляет удовольствие бездумно поглаживать ничего не значащий для меня снимок.

Мне не кажется — я чувствую — от карточки веет теплом и Кимом. Я подношу фотография к лицу и начинаю глубоко вдыхать сладкую пыль, так глубоко, что она сразу же въедается мне в легкие. Я не знаю, кто изображен на снимке — только знаю, что Ким брал его в руки много раз. Слишком много раз.

Я забываюсь и, кажется, даже начинаю бессмысленно хохотать на полную громкость. Высоко, надрывисто, истерично, как будто вместе с пылью мне в легкие попал целый ворох облегчения.

В этот момент я уже больше не похожа на прежнюю Кесси, которая так стойко перенесла потерю зрения — последнего жизненного ориентира, на Кесси, которую Ким назвал редкостной стервой, на Кесси, которая не уверена в том, что то, что произойдет в течение половины ближайшей секунды, не убьет ее на этом же самом месте.

Я похожа скорее на Дженнифер. Подсознательно, нецеленаправленно, но я стараюсь изменить себя, понять, что его, черт возьми, в ней так зацепило.

И, тем не менее, я окончательно запуталась в отношении того, какой Ким на самом деле. Единственное, в чем я точно уверена — он не такой, каким хочет казаться.

Я тоже не такая. Грубость, дерзость, стервозность — это все показное, защитное. Потому что я просто не привыкла быть слабой.

И все, чего я в данный момент хочу, это того, чтобы мой громкий смех окончательно заглушил пронзительный звонок в дверь. Чтобы я не принималась пробираться вдоль стены обратно в прихожую. Чтобы могла посмотреть в дверной глазок, дабы иметь хоть какое-то представление о своем раннем госте. Чтобы Ким сейчас был рядом, за моей спиной, и положил бы мне сейчас руку на плечо.

Но моим желаниям не суждено сбыться.

8. "Это звучит забавно, но я почти не боюсь"