Просто так

Кузьма повел меня к двери, только не той, через которую я вошла. А в противоположную сторону. Изначально подумала, что это шкаф. Но нет, оказалось, что дверь. Все как в детективах. Дверь потайная, герой и не герой вовсе, а злодей. И я – жертва. Или не жертва? Как-то медленно, но верно наступил в моей жизни момент «пофигизма». Ну, ведут меня через тайные ходы. И что? Ну, держится этот маньяк за мой локоть, так, что синяки останутся. И что? Подумаешь, мелочи какие. Зато, можно сказать, я жизнь человеку спасла. А двух других укокошила, кажется, судя по выражению лица Спартака. Дак это же тоже мелочи!

Мы оказались в небольшом кабинете с диваном на котором уютно были разбросаны разноцветные подушки и пледики. Было заметно, что здесь очень часто оставались на ночь. И уютно как-то, столик удобный, телевизор на стене, даже кресло у окна имелось. В общем, мне бы такой для отдыха в кулинарию, я бы, наверное, сутками там торчала.

– Мне на работу нужно, – повторила я, но на ответ не очень рассчитывала. Не зря. Ответа не последовало. Кузя подошел к телевизору, понажимал какие-то кнопки. Телевизор включился. Экран, разделенный на множество квадратиков, начал показывать черно-белую картинку.

– Ууу, великое следящее око, – пробормотала я, не думала, что Спартак услышит. Ошиблась. Услышал.

– В общем так, сидишь здесь, смотришь, как только увидишь тех двоих, говоришь мне, – поставил меня в известность Кузьма.

– Ага, и каким интересно образом, я должна их узнать? – с сарказмом проговорила я.

Парень бросил на меня взгляд карих глаз, вероятнее всего, повелевавший мне заткнуться и выполнять команду.

– Я не видела их, только слышала, – с улыбкой сообщила я, и добавила, – Я же сказала уже.

Говорила я с ним, словно с маленьким ребенком. А сам, между прочим, виноват. Я сразу сказала, не моя вина, что он не слушал.

– Сидеть и смотреть! – рыкнул Спартак.

– Слушаюсь, сэр! – рявкнула я в ответ. И плевать мне было, что наша кулинария теряет такого важного клиента.

Спартак промолчал. Только подошел к шкафу, открыл небольшую дверцу и зазвенел посудой.

– Если что-нибудь хочешь, сделай себе сама, – пробубнил он. И отошел от дверцы.

О, да мы – сама галантность!

Сбросила туфли. Решила, наглеть, так наглеть. Подошла к шкафу. Спартак уже чего-то себе намешал. Сомневаюсь, что просто воду.

– С утра пьют аристократы, или … – начала я тихо, и замолчала. Спартак хмыкнул. Но от комментариев воздержался. В шкафу увидела банку растворимого кофе. Ой, как славненько. Значит и кипяток можно поискать.

Взяв чашку, насыпала порошка, пошарив по полкам, отыскала плитку шоколада. Ой, молочненький, то, что доктор прописал! Закрыв дверцу, поискала взглядом что-то напоминавшее чайник. В углу увидела бойлер с водой. Подошла, налила кипятка. И вернулась к дивану. Усевшись удобнее, отпила кофе. Поморщилась. Горячий, гадство такое. Развернула шоколад. И не разламывая на дольки, откусила.

– Нигде ничего не слипнется? – раздался голос Спартака.

Парень присел, самым бессовестным образом отобрал у меня плитку шоколада, отломил половину и вернул мне.

– Как по мне, так тебе бы поменьше их трескать, – заметил Кузьма, вернее, гад гадский.

– А я блюжу вселенское равновесие, – прищурилась я, – В мире полно костялвых фотомоделей. А я, знаешь ли, их полная противоположность. Страшная, толстая, и бедная.

– Ну, ну, – пробормотал Спартак, и развалился на диване с пультом в руке. Шоколадку он схомячил быстрее меня. Я попивала кофе и смотрела на экран. Народ суетился, бегал. Кузьма внимательно смотрел на экран. Кофе я допила. А шоколад не съела. От соседа по дивану явно не дождаться жеста благородства, никто мне еще кружку кофе не предложит. Вздохнула. Встала с дивана, собираясь сделать еще кофе.

– Мне с сахаром! – подал Кузя голос с дивана. Кузя! И имя то какое, собачье, блин! Назвали же ребенка родители!

– Да что ты? Правда, что ли? – хмыкнула я, – Да не уже ли я, простая смертная толстая работница вшивой кулинарии, достойна наливать кофе самому Спартаку?

– Большую кружку, – добавил Кузьма, игнорируя мое ехидство.

И даже бровью не повел. Все также смотрел на экран, только жевал. Теперь уже мою шоколадку.

Судя по всему, Кузьма совести не имел. Сведения о правилах приличия тоже. Потому как, сняв пиджак, галстук, туфли, закатав рукава и подложив подушку под спину, развалился на весь диван. А мне куда садиться? В кресло? Так оттуда экран не видно. На пол? Я что ему собачонка?

Налив кофе себе, и, как велел хозяин кабинета, ему с сахаром и в большую кружку, подошла к дивану.

– Не заслоняй, – скомандовал Спартак. Протянув руку, взял большую кружку из моих ладоней, и отодвинул меня от экрана, бесцеремонно так, просто положил ладонь на мое бедро и отодвинул, словно досадную помеху.

– Скотина, – прошептала я.

– Да, ты права, – ответил Спартак, – Теперь замолкни и слушай. Узнаешь голоса и ты свободна.

Кружку с кофе так и хотелось разбить о голову Спартака. Очевидно, он это понял по моему лицу. Потому как стремительно сел, отобрал из моих пальцев несчастную кружецу и поставил ее на столик.