Просто умереть

Зазвонил телефон. Помощница по вопросам административной поддержки (она была одна на двоих у Грейса и его непосредственной начальницы, Элисон Воспер) поинтересовалась, ответит ли он на звонок детектива из оперативного отдела. Вся эта политкорректность порядком раздражала Роя, тем более что в полиции сию новомодную практику внедряли особенно рьяно. Совсем недавно таких сотрудниц называли просто секретаршами, а теперь, черт побери, именуют «помощниками по вопросам административной поддержки»!

Грейс велел соединить и спустя несколько мгновений услышал знакомый голос. Детектив-сержант Гленн Брэнсон, блестящий полицейский, с которым он неоднократно работал в прошлом, весьма честолюбивый и очень проницательный, а вдобавок еще и ходячая энциклопедия во всем, что связано с кино. Грейс высоко ценил Брэнсона, который, пожалуй, был его самым близким другом.

– Рой? Как ты? Читал про тебя в газетах. Ты у нас теперь прямо звезда.

– Хорош, на хрен, издеваться. Чего надо?

– Ты в порядке?

– Нет, не в порядке.

– Занят прямо сейчас?

– А чего ты хотел?

– Ты хоть раз в жизни пробовал не отвечать вопросом на вопрос?

Грейс улыбнулся:

– А ты?

– Слушай, меня тут забодала одна девица, у нее жених пропал. Судя по всему, розыгрыш на мальчишнике пошел не по плану, и в результате парень не выходит на связь с вечера вторника.

Грейсу напрягся, вспоминая, какой сегодня день недели. Ага, уже четверг.

– Вот как?

– Я, вообще-то, думал, что ты сегодня будешь в суде. Звонил на мобильный, а он выключен.

– У меня как раз обед. А в суде сегодня перерыв – Дрисколл занимается ходатайствами защиты.

Одним из крупных минусов судебного процесса является то, что он отнимает кучу времени. Грейс, как старший офицер полиции, обязан либо присутствовать на всех заседаниях, либо постоянно находиться на связи. Рассмотрение дела Суреша Хуссейна обещало затянуться месяца на три, что Роя совсем не радовало.

– У меня такое ощущение, что это не стандартное дело о пропавшем без вести, и мне хотелось бы с тобой посоветоваться. Ты не мог бы сегодня со мной пересечься? – поинтересовался Брэнсон.

Любому другому Грейс ответил бы отказом, однако Гленн по пустякам дергать не будет, да и, черт побери, сейчас Рой и сам был только рад под благовидным предлогом улизнуть из кабинета, даже в такую мерзкую погоду.

– Конечно, какой разговор.

– Класс. – Брэнсон помялся, а затем продолжил: – Слушай, давай встретимся на квартире этого парня, – думаю, тебе не помешает увидеть ее своими глазами. Я раздобуду ключ и буду ждать тебя там. – Он назвал адрес.

Грейс сверился с часами, затем с расписанием в ежедневнике.

– Как насчет половины шестого? Потом можно выпить чего-нибудь.

– А что так поздно? Туда добираться гораздо меньше трех часов… Ах да, человеку твоего возраста уже нужно привыкать действовать неспешно. Ну, до встречи.

Рой поморщился. Ему были не по душе напоминания о приближающемся сорокалетии. Не нравилась даже сама мысль о достижении этого рубежа – в таком возрасте уже пора подводить предварительные итоги. Где-то он вычитал, что после сорока жизнь идет по накатанной колее. Почему-то возраст в тридцать восемь лет воспринимался вполне нормально. Но вот тридцать девять определенно означало, что ты вплотную приблизился к сороковнику. А ведь совсем еще недавно он сам считал сорокалетних стариками. Вот же черт, как время летит!

Грейс снова уставился на список файлов на экране. Порой он чувствовал, что эти люди ему гораздо ближе, чем живые. Два десятка жертв, свершение правосудия над убийцами которых зависело от него. Два десятка призраков, едва ли не постоянно преследовавших Роя в мыслях, а порой и во снах.

14

Грейс мог воспользоваться служебной машиной, однако сейчас решил поехать на собственном седане «Альфа-Ромео-147». Ему нравился этот автомобиль. Нравились его жесткие сиденья, плавный ход, практически спартанская функциональность, скабрезный звук выхлопа, ощущение четкости, яркие и щегольские циферблатные индикаторы на приборной панели. Машина словно бы источала дух надежности, всецело отвечающий характеру Роя.

По лобовому стеклу, со стуком смахивая бесконечные капли, сновали туда-сюда крепкие и массивные дворники, шуршали шины по мокрому асфальту, в колонках звучала неистовая песня Элвиса Костелло. Объездная дорога взлетела на гребень и затем устремилась вниз в долину. Сквозь пелену дождя вырисовывались раскинувшиеся впереди здания прибрежного курортного комплекса в Брайтон-энд-Хове, а за единственной высоченной трубой, сохранившейся от старой Шорхемской электростанции, поблескивала серая полоса, едва не сливающаяся с пасмурным небом, – Ла-Манш.

Рой вырос в этом районе, среди здешних улиц, среди здешних преступников. Иногда отец чуть ли не скороговоркой перечислял ему их имена – толкающих наркоту или содержащих публичные дома семейств, нечистых на руку антикваров, торгующих крадеными драгоценностями и мебелью, и барыг рангом пониже, не брезгующих телевизорами и CD-проигрывателями.