Просто верь мне!

Пусть это прозвучит странно, но недавняя трагедия мало кого-то трогала. Наверное, мама Сергея сама виновата в том, что не оставила о себе хороших и добрых воспоминаний. Мы, конечно, не шумели, просто просидели за столом почти всю ночь и проболтали. Но все равно понимание того, что здесь совсем недавно жил родной человек Сережи, которого ни так давно не стало. Царапало мое сердце.

Когда у меня будут дети, я буду любить их так сильно, как только смогу. Я всегда буду говорить им, что они самые лучшие, самые талантливые, самые умные и красивые. Я буду обнимать их постоянно и целовать в макушку. Буду читать им сказки на ночь и петь колыбельные. Буду делать с ними уроки и кататься на велосипеде. Буду учить их готовить, убирать, лечить с ними подбитых птиц и покалеченных котов. Буду делать все, чего не делали со мной мои родители. Буду делать все, чтобы им было что вспомнить обо мне. Когда меня не станет.

Только сейчас я поняла, насколько мы с Сергеем похожи. Насколько нам обоим не хватает человеческого тепла и участия от родных людей. Но у меня есть папа. Я знаю, что он меня любит. Пусть немого странной любовью, по-своему, но все же любит. А у Сергея нет никого. Поэтому мне хочется любить его еще сильнее. Хочется, что бы он чувствовал это.

Моя мама жива и здорова. И я надеюсь, что проживет еще много-много лет. Но мне ее очень не хватает. Особенно я ощущала это в детстве. Помню, во втором классе мы готовили концерт для мам и бабушек на Восьмое марта. Мы делали объемные открытки и цветы из цветной бумаги. Мне одной тогда некому было вручить свой подарок. Поэтому то чувство горечи я запомнила навсегда. У меня было самое красивое платье, девочки были одеты в тот день куда скромнее, некоторые и вовсе остались в форме, несмотря на то, что нам позволили переодеться для праздника. Но моя открытка так и осталась лежать в портфеле. И я чувствовала себя самой несчастной, не смотря на самый красивый наряд, на который некоторые девочки поглядывали с завистью. Я извлеку из этого всего урок. И не позволю своим детям чувствовать себя одинокими.

— О чем задумалась?

— О том, что у Тани и Вани скоро будет ребеночек. Счастливые они… Почему они до сих пор не расписались?

— Распишутся на следующей недели.

— У Тани уже животик виден.

— Да нет. Тебе кажется. Просто она… — Сергей подбирает слова.

— Только попробуй сказать, что она толстушка. — кидаю я в него подушку.

— Да нет, конечно. Но она заметно поправилась.

— Ничего она не поправилась. Это все ребеночек.

— Хорошо. Пусть будет так.

— А ты будешь меня любить, если я растолстею?

Сергей молчит. Делает вид, что прикидывает что-то в уме.

— Ты еще думать собираешься? Что ты там говорил про футбольную команду? Ты думаешь, если я рожу столько детей, останусь такой же стройняшкой?

— Светка, для меня ты всегда будешь стройняшкой. Я буду тебя любить, даже если твой вес перевалит за сотню. А у тебя нет случайно фотки твоей мамы?

— Есть, конечно. А зачем тебе?

— Покажи.

Роюсь в альбомах, нахожу одну из последних наших с мамой фотографий. Ей там под сорок, но больше тридцати пяти ей не дашь. Мама у меня не высокая, но стройная. Мы с ней очень похожи.

— Расслабься. Не быть тебе бегемотиком. Нет у тебя предрасположенности к полноте.

— Да что ты! Это ты расслабься.

— А я то что? Я ничего… Говорю же, любой тебя любить буду. Главное, чтобы ты не стала сильнее меня физически. Но это, я думаю, тоже не возможно, — говорит он и целует меня в плечо.

— Любимый. Ксюша дома.

— Мы тихо…

25

Сергей

Тихо — это вообще не про Светку. У нее дома мы не спали. Так, по краю ходили, но до финала ни разу не дошло. А вот у меня в комнате у нас было много раз. Дом старый, стены толстые, но в самой квартире шумоизоляция так себе. Мы начали, когда никого из соседей не было дома. Но так вошли во вкус, что не заметили, как кто-то из них уже вернулся.

Танька потом весь вечер с пунцовыми щеками ходила и постоянно взгляд отводила. Не знаю, как у них с Ванькой ребенок получился. Но то, что мы ее засмущали, это факт. Светке тоже было неловко. А мне кайфово… Она такая чувственная. Никогда ничего подобного не испытывал. Мне раньше все равно было, хорошо девушке или нет. Зато сейчас, пока не доведу ее, не могу успокоиться. Она потом такая красивая. У нее даже взгляд какой-то особенный после секса.

Я был согласен с ее отцом по поводу того, что ей лучше жить дома. Но мне так хотелось, чтобы она всегда была рядом. И мне в голову пришла одна идея. Ее мне подкинула Танька. Она предложила сделать ремонт в квартире. Простой, своими силами.

Настя на это предложена отреагировала прохладно, сказала, что не против, но участвовать в этом не собирается. Ну я и решил дернуть денег из отложенных. Все равно ничего из задуманного нами ранее уже не получится. Конец февраля. Через неделю — другую приедет Петрович и продаст автосервис. Не нам, конечно. Но это вряд ли помешает нам и дальше работать, как сейчас. Пусть и на другого хозяина.