Просто вместе

Это было ее секретное оружие, ее фирменный прием. Улыбнуться неудобному собеседнику, чтобы сменить тему разговора, — никто пока не придумал способа действеннее. На ее беду, доктор играл по тем же правилам. Он поставил локти на стол, сцепил пальцы и обезоруживающе улыбнулся. Видимо, он все же заставит ее ответить. Ей следовало это предвидеть: доктор был симпатичный, и она невольно закрыла глаза, когда он положил ей руки на живот…

— Ну и?.. Только без вранья, договорились? Иначе лучше вообще ничего не отвечайте.

— Давно…

— Естественно, — скривился он, — естественно… Уму непостижимо — сорок восемь килограммов при росте метр семьдесят три! Если так пойдет и дальше, вас скоро можно будет вдеть в ушко, как нитку…

— Какое ушко? — спросила она, изображая святую наивность.

— Игольное, конечно.

— Ах игольное? Извините, никогда не слышала этого выражения…

Он собирался что-то сказать, но передумал, взял рецептурный бланк, вздохнул и посмотрел ей в глаза:

— Вы совсем ничего не едите?

— Конечно, ем!

Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Ей до смерти, до посинения надоели разговоры на тему «Сколько весит Камилла?». Двадцать семь лет ее этим достают. Всегда одно и то же. Черт бы вас всех побрал — я жива! Жива и здорова! Я могу быть веселой и грустной, храброй, ранимой и странной, как все остальные девушки на свете. Я вовсе не бесплотна!

Боже, неужели нельзя хоть сегодня поговорить на другую тему?

— Вы ведь со мной согласны? Сорок восемь килограммов — это явно маловато…

— Да… — она сдалась. — Согласна… Я давно так не худела… Я…

— Что — вы?

— Нет, ничего.

— Да говорите же.

— Я… Мне случалось выглядеть получше…

Он молчал.

— Вы дадите мне справку?

— Да, да, конечно, — раздраженно ответил врач. — Таак… Как называется фирма?

— Какая?

— Та, где мы сейчас находимся, ваша фирма…

— Touclean.

— Простите?

— Touclean.

— Тэ заглавное у-к-л-и-н, — повторил он по буквам.

— Нет, к-л-е-а-н, — поправила Камилла. — Согласна, это не слишком логично, Toupropre[1] было бы лучше, но вы же знаете, как у нас любят все американизировать… Звучит более профессионально, более… wondeurfoule drim tim…[2]

Он по-прежнему не врубался.

— Чем все-таки она занимается?

— Кто?

— Эта ваша фирма.

Она откинулась на спинку стула, вытянула перед собой руки и голосом бортпроводницы с самым серьезным видом принялась перечислять свои служебные обязанности:

— Touclean, дамы и господа, позаботится о том, чтобы вас всегда окружала чистота. Квартиры, офисы, бюро, кабинеты, агентства, больницы, жилые и нежилые помещения — Touclean к вашим услугам. Touclean убирает, Touclean чистит, Touclean подметает, Touclean пылесосит, Touclean натирает, Touclean дезинфицирует, Touclean наводит блеск, Touclean украшает, Touclean оздоровляет, Touclean дезодорирует. Часы работы по вашему выбору. Гибкий график. Конфиденциальность. Тщательность. Разумные расценки. Touclean — профессионалы к вашим услугам!

Она выдала этот замечательный монолог на одном дыхании, совершенно ошеломив своего молодого французского доктора.

— Это шутка?

— Конечно, нет. Вы увидите всю нашу dream team,[3] она ждет за дверью…

— Так чем вы занимаетесь?

— Я вам только что объяснила.

— Да, но вы… Вы!

— Я? Ну, я убираю, чищу, подметаю, пылесошу, натираю… Далее по списку…

— Вы — убор…

— Предпочитаю слово «техничка»…

Он не знал, что и подумать.

— Почему вы этим занимаетесь?

Она удивленно на него воззрилась.

— Я хотел спросить: почему именно «этим»? Этим, а не чем-нибудь другим?

— А почему не этим?

— А вам бы не хотелось заниматься чем-то более… э-э-э…

— Интересным?

— Да.

— Нет.

Он разинул рот и застыл с ручкой в руке, потом взглянул на дату на циферблате своих часов и спросил ее, не поднимая глаз:

— Фамилия?

— Фок.

— Имя?

— Камилла.

— Дата рождения?

— 17 февраля 1977 года.

— Держите, мадемуазель Фок, вот ваше разрешение…

— Замечательно. Сколько я вам должна?

— Ничего, это… платит Touclean.

— Ах Touclean! — повторила она, поднимаясь и сделав широкий жест рукой. — Итак, я снова могу драить сортиры, какое счастье!

Врач проводил ее до двери.

Он больше не улыбался, снова «надев» на лицо маску добросовестного благодетеля человечества.

Он сказал, протягивая ей на прощанье руку:

— И все-таки… Хотя бы несколько килограммов… Только чтобы доставить мне удовольствие…

Она покачала головой. Такие штучки с ней больше не проходили. Шантаж и участие — этого добра она нахлебалась вдоволь.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказала она. — Посмотрим…

Следующей в кабинет вошла Самия.