Просто заберите это от меня

Алисия Лис Просто заберите это от меня

Сразу после

Это слышится не иначе как отзвук эхо,

Раздаётся над миром, как сдавленный птичий крик.

Мне не пишется. Мне не хватает ни сил, ни смеха,

Чтобы всё это просто стереть в предрассветный миг.

Поменялась, схуднула и вытянулась в лице я,

Зарастила все раны и выбросила бинты.

Но когда слово «выжила» – больше не панацея,

Непонятно, зачем тебе есть и зачем есть ты.

Не понятно куда тебя, бедное божье чадо,

Ледяные осколки в алмазную пыль дробя,

Почему это мир уничтожил, не дав пощады,

И размазал по полу безжизненную тебя?

Твои громкие крики и стуки никто не слышал,

Твоим фразам не верят, ведь кто-то всегда белей.

А пока твоё сердце в углу доедают мыши,

Остальное продав на вокзале за сто рублей.

В домике

Она берет трубку:

«Я мигом.

Всё остаётся в силе» —

Куртку накидывает на плечи, —

«Читаю книгу,

Мою подругу чуть не убили,

Прекрасный вечер».

– Здесь, – говорит, – у горечи и у смерти был выбор тяжек.

Пёс с ним, ведь пал этот выбор не на меня же.

Не на меня же.

Я же живая,

Сижу в тепле и покое,

Пью чай с лимоном,

И как же мне хорошо.

Я же не знаю,

Что в мире сейчас такое,

По телефону

Не высказать. Просто шок.

Впору купить себе нож и электрошок.

*

Я ничего не знаю, про истекающих кровью, едва живых.

Всё это сказки – наигранная херня.

Вся наша жизнь – недописанный белый стих,

Лишь бы не про меня,

Не в меня,

С меня.

Хватит с меня, я устала, мне портят праздник,

Мама, я в домике. Что вы, какой допрос?

То, что кому-то смертельно, подобно казни,

То для меня, очевидно, говно-вопрос.

Главное прятать лицо, не подать бы вида,

Чтоб избежать этих долгих и скучных сцен.

То, что кому-то причина для суицида —

Просто комедия в жанре БДСМ.

Пёс с ней, с подругой, продам её за гроши,

Где-то на дальней полке в сети Ашан.

Можно ведь скинуть отходы моей души

Своим любимым приятелям-алкашам.

Есть у меня социалка, еда, квартира,

Пара очков из малинового стекла.

Я получила страшный урок от мира,

Но ничего оттуда не извлекла.

Было тихо

А потом было тихо – никто уже не кричал.

Только злое, чужое дыхание палача.

Ледяное безумие, вязкое точно ил.

Никакого рассвета – он так и не наступил.

Никакого заката – пятнадцать часов в аду.

Если это расплата, я спрячусь и не приду.

Ничего не скажу, притворюсь, что меня здесь нет.

Если всё же допросят, скажу им полнейший бред.

Ну подумаешь, жертва дрожит и едва жива,

Разве этим должна быть заполнена голова?

Я оставлю её позади, как ненужный хлам.

Мне испортили праздник. Я в домике, слышишь, мам?

Да и чёрт с ней, она ведь давно уже далеко,

Мне, убив её, было так весело и легко.

Только я не учла, что в любом из прожитых дней,

И деревья, и стены, и город – всё дышит ей.

Белая крыса

Я не утратила силы и веру в мир,

Даже размазанная по полу,

Испепелённая,

Сто раз осмотренная и допрошенная,

Двое суток не евшая и не спавшая,

Чуть ли не полувыпавшая от боли,

Едва живая.

Даже тогда я сражалась за право жить

И иметь возможность дышать, создавать прекрасное,

Закрывать ужасное, запредельное зло в ледяную клетку.

Говорить о себе, как о мире, о подсудимом – как о войне,

В слезах и немой истерике.

Я не сломалась даже на утро,

Пятнадцать часов проведшая в отделении

С крысой в клетке и хладным воздухом,