Простодурсен. Зима от начала до конца (сборник)

Пожалуй, пора броситься в реку с криками «Спасите! Помогите!». Наверняка в приварок к помощи и спасению получаешь разные другие радости. Например, тёплый кисель из понарошки и слова утешения от всех. Глядишь, настроение исправится. А заодно и сам ополоснусь, и одежду освежу.

Ему показалось, что план гениальный, и с ним всё изменится к лучшему.

Но ведь возможны осложнения? На улице зима. Речка очень холодная. И он наверняка простудится. И будет лежать один в кровати, пока остальные станут веселиться и есть марципаны. Бедный я, несчастный, думал Сдобсен. Вот лежу я, лежу, а они себе празднуют и пируют, пируют и празднуют. Я ведь могу до того заболеть, что даже не захочу марципанов?

Остаётся заблудиться в лесу и звать на помощь. Но придётся зайти страшно глубоко в лес. А если зайти так далеко, как надо, чтобы заблудиться, то там кричи не кричи – никто не услышит. И всё пройдёт впустую. Или он, неровен час, заблудится по-настоящему.

Ох, нет, думал он. Нет, нелегко быть Сдобсеном. Тем более в этой стране. Надо бы мне переехать за границу, там о таких, как я, заботятся.

Он завидовал своим соседям. Октава поживает так отлично, что даже насвистывает, когда колет дрова. Ну разве могут быть проблемы у тех, кто колет дрова со свистом, думал Сдобсен.

Не то что я, бедный, тут же подумал он. Дрова рублю в сырых башмаках. Пока нарублю, насажаю заноз в руки. А поленья сыплются во все стороны и отшибают пальцы на ногах.

Ему стало до того себя жалко, что захотелось себя побаловать. Но ничего вкусненького у него не было. А готовить – сплошная морока, к тому же непременно или пригорит, или выкипит.

Бедный я, снова подумал он.

Какое несчастье непрестанно быть Сдобсеном. Ни тебе баловства, ни хоть капли утешения.

Тут-то и раздался стук в дверь.

Это ещё кого принесла нелёгкая мучить меня? – подумал Сдобсен. Зачем они отвлекают меня от моих глубоких мрачных дум? Неужели мне не дано даже погоревать о себе в тишине и покое?

О ужас, пришёл Пронырсен.

Конечно, вздохнул Сдобсен, если вдруг кто придёт, то обязательно самый противный из всех.

Что этому червяку здесь надо? По какому поводу он притащился собачиться на этот раз?

– Фуф, – сказал Пронырсен.

– Да, – ответил Сдобсен.

– Сидишь тут у себя и наслаждаешься жизнью?

– Нет, – ответил Сдобсен. – Я никогда не получаю от жизни наслаждения.

– Фуф, – ответил ему Пронырсен.

– Ты что-то ещё хотел? – спросил Сдобсен.

– Я только хотел дать тебе вот это вот. Я подумал – вдруг ты такое собираешь?

Пронырсен покопался в кармане и вытащил что-то. Оно блестело. Это было сорочье серебро.

Сдобсен застыл от ужаса. Пронырсен, можно сказать, ни разу к нему не заходил. Он вообще не из тех, кто ходит по гостям. Наоборот, он носу не кажет из своей норы за лесом, разве что спускается в пекарню Ковригсена за чёрствым хлебом.

Как понять, что он вдруг заявился сюда с красивым камешком?

– Ты хочешь отдать мне этот камень? – спросил Сдобсен.

– Да, – ответил Пронырсен. – Это, в сущности, пустяк. Но если ты хочешь.

– Спасибо, хочу, – сказал Сдобсен. – Это бесплатно?

– Да, – ответил Пронырсен. – Полностью бесплатно.

– Понятно. Тогда стоит, пожалуй, взять.

– Фуф, – ответил Пронырсен.

– Зато тебе теперь не придётся тащить эту тяжесть назад домой, – сказал Сдобсен.

– Да, большое спасибо, – ответил Пронырсен.

– Это я должен благодарить, – исправился Сдобсен. – Спасибо.

– На здоровье, – ответил Пронырсен.

Они стояли в дверях, кланялись, маялись, глядели по сторонам.

– Снега много, – сказал Пронырсен.

– Снега? – спросил Сдобсен. – Да, много. Ладно, тебе пора, у тебя дела стоят.

– Фуф, – кивнул Пронырсен. – Времена такие, что дел невпроворот.

– Тогда не буду дольше отвлекать тебя, – сказал Сдобсен. Вошёл в дом и закрыл дверь.

Он хотел покоя. Пронырсен оторвал его от важного дела, и теперь он мечтал снова вернуться к прежнему занятию.

Пронырсен стоял за дверью и был собой недоволен. Фуф, думал он, что это за сумасбродство? Что на меня нашло, чего это я потащился к Сдобсену и отдал ему камень? Как мне вообще пришло в голову отвлекать кого-то в рабочий полдень? Это всё надоеда лопата Простодурсена. Плохонькая, да дурная. Сию секунду пойду прямо домой и вышвырну её вон. Дальше так продолжаться не может. Расшвыриваюсь ценными камнями. Да ещё кому отдал? Чумазому неряхе Сдобсену. Фуф. Лучше б настучал ему этим камнем по ленивой башке, всё была бы польза.

Пронырсен злился на себя. У него не было привычки стоять под чужими дверями и рассуждать, как сейчас. Наоборот, его принцип был «не шастай по чужим дверям». Всё! Надо срочно бежать домой, выкинуть эту сумасбродку лопату, чтоб не смущала его покой, и быстрее в лес за дровами.

Но не прошёл он и нескольких шагов, как кто-то окликнул его по имени. К этому он тоже не был привычен. Обычно никто его имя не трогал. Да что же это сегодня за напасть! Неужто заграничные тётушки идут по его следу? А он тут в снегах, вдали от своей ловушки… Нет, это Октава неслась к нему на всех парах, вздымая вихри снега.

– Пронырсен, дорогуша! Какое счастье, что я тебя встретила! – заголосила она издали.

– Фуф, – буркнул Пронырсен. – Я спешу.