Простое Прошедшее

И я снова почувствовал претензию на собственность. Грустно и смешно осознавать, насколько один и тот же человек может устраивать и не устраивать тебя в разных своих ипостасях: Рита, моя подруга детства, – адекватный, нескучный собеседник, преданный товарищ и просто здравомыслящий человек, Рита, моя бывшая девушка, – претенциозная, гадкая особа с мерзкой привычкой ходить по головам, обманывать, несмешно шутить и заводиться с полоборота. К моему сожалению, провести тот вечер мне было больше не с кем, а появиться на людях в одиночку означало упасть в грязь лицом или, что ещё хуже, дать повод усомниться в своей ориентации. Да и Рита выглядела очень даже презентабельно.

Мы ещё немного посидели, и я обещал заехать за ней вечером. Я решил немного полежать в ванной и почитать книгу, но не мог сконцентрироваться ни на одной странице и думал только о том, что на вечере наверняка будут друзья Брэдли, люди воспитанные и интеллигентные, и не дай бог мне опозориться! И тут меня осенило: «Она! Она тоже будет там! Раз Брэд сказал приходить с дамами, значит, и сам будет не один! Я снова её увижу. Только почему Рита так не вовремя появилась в Барселоне!»

Rolling Stones. Play with Fire

Глава 4

Вы же сами понимаете: не может человек умирать от любви к тому, с кем едва знаком.

Эмили Бронте «Грозовой перевал» (1847 г.)

Типичный дорогой европейский отель. Просторный светлый холл. Запах свежих цветов. Мраморные лестницы. Мебель последнего дизайна. Примерно так же можно описать и номер Брэда, а точнее, этаж, где он остановился. Максимальная концентрация красивых, хорошо одетых людей на один квадратный метр. Таких людей я не видел на улицах. Они будто сошли с обложек или экранов голливудских фильмов. Радовало, что мы с Доном соответствовали всему этому, ведь потратили немалую сумму на новые костюмы. Рита, по всей видимости, тоже надела своё самое лучшее платье.

Звон бокалов с разноцветными коктейлями и шампанским. Тихая, но динамичная музыка. Приглушённый свет. Я никогда раньше не был на таких вечеринках. Как бы ни воодушевляла меня атмосфера места, в котором мне посчастливилось побывать, я всё-таки понимал, кто меня окружает. Девушки, например, делились на два типа: дочки богатых родителей и содержанки, тщательно скрывающие своё происхождение и источник дохода.

Сейчас мне совершенно не ясно, что меня там так прельстило. Я был воспитан в других условиях и всегда презирал такого рода людей. Почуяв же возможность стать одним из них, я окунулся в эту возможность с головой. Я оправдывал себя тем, что только дурак бы отказался от денег, что раз это встало на моём пути, значит, другого пути у меня и не было. До конца своих дней я с весёлой грустью вспоминал о каждом прожитом часе, но последним таким часом был тот миг, когда Брэдли появился на моём пороге. Мне тошно думать обо всём, что связывало меня с миром, где у меня были деньги. Обо всём, кроме неё.

Я разглядел её в толпе. Помню, как сейчас, на ней было короткое бежевое платье, высокие каблуки и свежий загар. Тёмные, завитые в крупные кудри волосы чуть ниже плеч идеально дополняли её внешний вид. Даже среди всех тех людей она казалась королевой. Она посмотрела на меня. Взгляд у неё был такой же, как тогда в машине, только более заинтересованный. Тут же Брэдли взял её под руку и весело направился в мою сторону. У неё была уверенная походка. Она словно возвышалась над всеми.

– Джеймс, это Одри. Одри, это Джеймс – мой новый партнёр и просто хороший друг. Теперь вы, наверное, будете видеться чаще, – к счастью для меня отметил Брэд.

– Очень приятно, – смущённо обронил я самую банальную из всех самых банальных фраз, которые только можно сказать в такой момент.

Я так испугался, что даже никакой жалкой шутки не смогло прийти мне в голову. Я постараюсь кратко и не фанатично описать свои эмоции в тот момент, чтобы не показаться стандартным влюблённым литературным героем. Начнём с главного – её улыбки. Это первое, что бросалось в глаза, когда она смотрела на меня. Как говорил Фицджеральд, такую улыбку «удаётся встретить четыре, ну – пять раз в жизни». Осмелюсь не согласиться с таким мнением, потому что её улыбка была уникальна. Было невозможно не улыбнуться в ответ. Я зависел от этой улыбки. Я был рабом этой улыбки. В дальнейшем – позволю себе заглянуть вперёд – я никогда не мог устоять перед ямочками на её щеках, которые так гармонично сочетались с разрезом её пухлых губ. Как бы она ни была виновата, какой бы ненависти я к ней не питал, как бы ни хотелось оставить её раз и навсегда, стоило увидеть хотя бы намёк на эту улыбку на её лице, и я тут же забывал обо всём на свете, лишь бы она никогда не переставала улыбаться. Я был готов убить, умереть, отречься от всего человеческого, лишь бы знать, лишь бы быть уверенным в том, что вижу эту улыбку не в последний раз.

***