Простой, как снег

– Нет, здесь только односторонняя связь, – ответил он. – Мой аппарат работает только на прием. Но у меня есть приятель, который способен и передавать сообщения. Мне же нравится слушать.

– А мы можем послушать вашего приятеля? Мистер Кайн проигнорировал меня и снова стал искать

известные ему радиостанции. На каком-то этапе демонстрации работы радиоприемника Анна отошла от нас и села на кушетку. Мистер Кайн послушал приемник еще несколько минут, повернулся ко мне и сказал:

– Тебе следует подумать о приобретении такого радиоприемника.

– Может, и приобрету, – ответил я.

Не знаю, в самом ли деле я имел это в виду, когда говорил. Просто хотелось продемонстрировать вежливость. Мистер Кайн кивнул и направился к лестнице. Он оставил дверь на кухню открытой. Я присоединился к Анне на кушетке.

– Сколько времени он проводит здесь?

– Не столько, сколько ты подумал, – ответила она. – Он хотел, чтобы ты посчитал, будто он все время сидит здесь. Но на самом деле это место очень хорошо подходит для того, чтобы от него отделаться.

В последующие месяцы мы провели в подвале много времени. Анна обычно выключала свет, мы ложились на кушетку и слушали, как мир идет к нам по радиоволнам. Звуки одурманивали, от них иногда кружилась голова. В подвале стояла почти кромешная тьма, если не считать холодного света, падающего от шкал коротковолнового приемника, и красного свечения из небольшой топки. Мы обычно слушали сообщения, которые гипнотически, ритмично и монотонно вплывали в комнату. Я особенно запомнил одну передачу. Это был женский голос, который медленно, спокойно повторял:

– Seis, siete, tres, siete, сего…

Анна приблизилась ко мне в темноте. Я чувствовал, как она пытается меня найти, но не хотел ей помогать. Я ждал, когда она сама найдет меня. Она провела рукой у меня по груди, а затем медленно повела ее верх, к моей шее и подбородку. Девушка прижалась ко мне и держала мой подбородок в руке, пока ее губы не нашли мои. Женщина все еще повторяла по радио «seis, siete, tres, siete, сего» снова и снова.

– Разве тебе не хочется узнать, что это значит, или откуда идут эти сигналы и почему мы их слышим? – спросил я.

– Почти также интересно не знать, – ответила Анна. -Если бы ты представлял, что все это означает, это могло бы оказаться не таким интересным и не таким завораживающим. Именно то, чего не знаешь, и завораживает. Часто весь интерес заключается в таинственности, а не в чем-то еще.

Мы еще немного послушали, а затем Анна прошептала мне в ухо:

– Давай придумаем шифр.

Молочный коктейль

Если мы не сидели в подвале, то проводили время в комнате Анны. Мы почти никогда не ходили ко мне. Там всегда была моя мать, которой постоянно требовалась помощь с решением какой-то незначительной проблемы, или же она просто маячила рядом.

Это случилось через несколько дней после Хэллоуина. Я сидел на полу и смотрел на картинки на каких-то альбомах.

– Чем ты хочешь заниматься после того, как отсюда уедешь? – внезапно спросила Анна.

– Я не знаю, – ответил я. – Я пока об этом не думал. А ты?

– Я хочу писать некрологи, – сказала она и быстро продолжала:

– Не по тем причинам, о которых ты вероятно подумал.

– Я думаю, что это напоминает таксидермию, – сказал я.

– Некрологи – не трофеи, а отдание должного, – заявила Анна. – Нужно в нескольких параграфах представить самые важные моменты жизни человека.

У нее имелась пара тетрадей, в которых она собирала некрологи, а еще пять были заполнены некрологами, которые она написала сама.

– Я написала их почти на всех в школе, – сообщила Анна. – На всех учеников, учителей, администрацию, сторожей, дворников, работников столовой. У меня здесь некрологи на большинство членов школьного совета и ассоциации учителей и родителей. На самом деле, у меня тут в некоторых случаях собраны семьи в полном составе.

– А на меня есть некролог?

– Конечно, – ответила она таким тоном, что я понял: лучше эту тему не развивать.

– Позволь мне прочитать хотя бы один, – попросил я. Она открыла тетрадь на странице, заполненной мелким

неразборчивым почерком.

«Мистер Дункан Кармайкл собирал экзотических животных, включая тапиров, тарантулов, сумчатого дьявола, и особенно гордился своими четырьмя варанами, -прочитал я. – Мистера Кармайкла нашли в подвале его дома, наполовину съеденного огромными ящерицами… Несколько доставленных с Мадагаскара шипящих тараканов, предназначавшихся в пищу ящерицам, не пострадали».

Конечно, мистер Кармайкл продолжал жить и преподавал биологию в первом классе средней школы.

– А у мистера Кармайкла есть вообще-то какая-нибудь живность? – спросил я.

– Ты хочешь прямо сейчас наведаться к нему домой? -спросила Анна.

– Может, это и потребуется, – ответил я. – А если мистер Кармайкл умрет как-то по-другому? Тогда что? А еще хуже, если он умрет, как у тебя сказано? Что если все, на кого ты составила некрологи, умрут точно так, как в твоих тетрадях?

– Значит, окажется, что я всем помогла сберечь время, -заявила она. – Возможно, ты не уловил смысл.

– Тогда покажи мне еще один некролог. Покажи мне некролог на смерть моей матери.