Простой, как снег

По большей части, на них изображались люди, о которых я раньше никогда не слышал, типа Айседоры Дункан и Роберта Шумана, а также покрытое шрамами, привлекающее внимание таинственное лицо человека по имени Луис Кан[17]. Также висели плакаты и открытки с изображениями людей, про которых я слышал, но не знал, как они выглядят — вроде Амелии Эрхарт[18]. Они были везде, их мертвые лица прикреплены на стену, а их глаза спокойно наблюдали за мной. Гудини был обвязан цепями на большой фотографии над ее компьютером, Натали Вуд улыбалась с дверцы шкафа, Джеймс Дин стоял на замерзшем пруду на ферме над кроватью Анны, и глядел на свое отражение во льду.

— А у тебя есть что-нибудь современное? — спросил я.

Анна закрыла дверь комнаты, и моему взору представился плакат с длинноволосым бородатым мужиком, который сурово смотрел на меня с плаката на внутренней стороне двери. Он выглядел, как Чарльз Мэнсон, но над головой у него было написано «Дэннис Уилсон», а под именем шли слова «Голубой океан».

— Почему ты держишь это здесь?

— Это старый плакат моего отца. Мне он нравится. Мужик прикольный, — сказала она.

Все было старое. Она любила старые вещи. Она не верила в реинкарнацию или что-то подобное, но иногда ей казалось, что она родилась не в то время. Анна не чувствовала особой связи с миром, она чувствовала только связь с вещами из прошлого. Именно это она сказала мне, — но позже.

Постель была девчоночьей кроватью, со стеганым одеялом в цветочек и старым плюшевым медведем на подушке.

— Это мишка моей мамы, — сообщила Анна. — Подержи его, он мягкий.

Я потерял дар речи, поэтому просто взял медведя и снова огляделся. На кровати лежала книга, на которой значилось: «Арчил Горький: Рисунки и наброски»[19]. Я положил медведя назад на кровать и взял книгу. В нее был вставлен большой конверт, поэтому я открыл книгу на месте закладки. Рисунок представлял собой ряд черных клякс, соединенных черными линиями на сером фоне. Анна быстро забрала у меня книгу.

— Эту картину он написал после того, как потерял все свои ранние картины и книги во время пожара, — сказала она и положила книгу назад на кровать.

— Какое странное имя!

— Это псевдоним, — пояснила она. — Он сам его придумал.

— Готов поспорить, что его нет в живых.

— Он умер, но его картины и рисунки все еще можно увидеть.

Я опустился на корточки и осмотрел разбросанные альбомы.

— Ты все это покупала?

— Во время учебы в колледже мой отец работал в магазине звукозаписи. У него, вероятно, тысяча альбомов.

Казалось, она получает удовольствие от осмотра собственной комнаты, от перебирания артефактов, которые она небрежно и беззаботно собрала.

Мы услышали, как открылась входная дверь.

— Это вероятно папа, — объявила Анна. — Я должна тебе кое-что про него сказать. У него совсем нет волос.

Секунду спустя ее отец появился в дверном проеме. Она была права: у него совершенно отсутствовали волосы, но я-то подумал, что он просто лысый. У него вообще не было волос. У него не было бровей, ресниц, усов — ничего. Голова оказалась гладкой, как яйцо, да и форма такой же. Отец Анны был невысокого роста, не более пяти с половиной футов. Выглядел он мягким и кротким человеком, чему способствовали маленькие очки в черной оправе, дорогие на вид, консервативный синий костюм и белая рубашка. Но его вид оказался обманчивым.

Анна представила нас друг другу. Мистер Кайн протянул мне большую пухлую ладонь. Пожимая ее, я понял, что это сильный мужчина. Он крепко сжал мою руку и продолжал давить. Я решил, что отец передает мне таким образом послание: не позволяй себе лишнего с моей дочерью. Я попытался рукопожатием передать ему: «Вы можете мне доверять» или: «Не беспокойтесь». Но я уверен, что он понял мой ответ, как: «Мы бы уже лежали в постели, если бы вы не вернулись домой». Мистер Кайн сурово посмотрел на меня лишенными ресниц глазами, слегка искаженными линзами очков. Я получил послание — он может принести мне боль. Позднее Анна сообщила мне, что он ежедневно тренируется. Он не поднимал штангу, не работал на тренажерах, но бегал, прыгал со скакалкой и занимался боксом. Он был младше моего отца примерно на десять лет, но становился все сильнее и, не исключено, теперь пребывал в лучшей спортивной форме, чем когда-либо. А мой отец утруждал себя только игрой в гольф и медленно расплывался вширь. Его мягкое тело уже напоминало зефир.

Отец Анны общался с нами пару минут, потом вышел из комнаты.

— Пожалуйста, не закрывай дверь, Анастасия, по крайней мере, пока у тебя гости, — сказал он перед тем, как уйти. Дверь распахнулась, и безволосый Деннис Уилсон исчез из виду.

Мистер Кайн работал в банке в кредитном отделе.

— Раньше он работал в фирме, возвращающей магазинам и пунктам проката вещи, изъятые у неплательщиков, — сообщила мне Анна. — Поэтому не переходи дорогу ни ему, ни мне.