Простой план

Сара окончила факультет нефтяного машиностроения Толидского университета, получив степень бакалавра. Когда мы познакомились, она собиралась переезжать в Техас, чтобы устроиться на высокооплачиваемую работу в нефтяной индустрии. На деньги, что она рассчитывала скопить, Сара мечтала когда-нибудь купить ранчо, с лошадьми и коровами, с собственным тавро в виде буквы «S», которое выжигали бы возле сердца животных. Но вместо всего этого мы поженились. Меня, студента выпускного курса, пригласили на работу в магазин комбикормов в Ашенвиле, и совершенно неожиданно для себя Сара оказалась в Дельфин. Северо-западный Огайо не сулил больших перспектив выпускникам ее специальности, так что в конце концов Саре пришлось устроиться на неполный рабочий день в местную библиотеку. Она была очень трудолюбива и вынослива; все, за что она бралась, делала лучше всех и все-таки удовлетворения в этом не находила. Время от времени, оглядываясь назад, она мысленно оплакивала свои несбывшиеся студенческие мечты. Безусловно, Сара принесла себя в жертву семье, но никогда не заостряла на этом внимания, так что сложившаяся ситуация казалась мне вполне естественной и даже неизбежной. И только сегодня вечером до меня дошло, насколько она трагична.

Теперь, когда к нам в руки плыли большие деньги, Сара вновь могла мечтать. Составлять списки пожеланий, листать журналы, планировать новую жизнь. Мне было удивительно приятно видеть ее такой — полной надежд и замыслов, уверенной в том, что им суждено сбыться, — но был во всем этом и горький привкус. Я отдавал себе отчет в том, что мы оказались в ловушке; мы переступили черту, и обратного пути уже не было. Деньги дали нам возможность мечтать, но на фоне воображаемой роскоши наша сегодняшняя жизнь казалась особенно убогой. Моя работа в магазине комбикормов, наш обшитый алюминиевыми панелями домик, городишко, в котором мы обитали, — все это, серое, жалкое, не пригодное для жизни, мы воспринимали теперь как часть прошлого. И, если бы случилось так, что нам пришлось бы лишиться найденных денег, в прошлое мы уже не смогли бы вернуться просто так, как будто ничего не произошло; мы вернулись бы к прежней жизни, но переосмысленной, признанной недостойной. И моральный урон в этом случае был бы непоправимым.

— Хэнк? — донесся сверху голос Сары. — Где ты, милый? — Она уже закончила телефонный разговор.

— Иду, — крикнул я. Погасив свет, я тихо прикрыл за собой дверь.

В субботу днем, когда мы с Сарой уже заканчивали ленч, раздался звонок в дверь. Это был Джекоб; он стоял на крыльце, одетый, что удивительно, в серые фланелевые брюки и кожаные ботинки. Впервые со дня похорон родителей я видел его в приличной одежде, а не в джинсах или рабочих брюках цвета хаки. Это-то меня и поразило, сбило с толку, и потому я не сразу заметил еще более разительную перемену в его внешности — отсутствие волос на голове. Джекоб сходил к парикмахеру и подстригся под ежик; волосы были настолько короткими, что, казалось, плотно обтягивали скальп, и теперь голова его казалась непомерно большой и болталась на плечах, как надутый воздушный шар.

Джекоб молча наблюдал за моей реакцией. Я улыбнулся. Несмотря на то что брюки ему были явно узки, а коричневые ботинки совсем не сочетались с голубыми носками, он, казалось, был очень доволен своим внешним видом, а это с ним бывало крайне редко. Я расчувствовался, мне захотелось сказать ему комплимент.

— Ты подстригся?

Он застенчиво улыбнулся и провел рукой по голове.

— Да. Сегодня утром.

— Мне нравится, — одобрил я. — Смотрится хорошо.

Он продолжал улыбаться, смущенно отводя взгляд. На другой стороне улицы соседский мальчик, вооружившись хоккейной клюшкой, долбил теннисным мячом по гаражной двери. Мяч был мокрым и каждый раз, когда попадал в дверь, оставлял на ней влажную отметину. Мэри-Бет, сидевший в кузове грузовичка, с интересом наблюдал за игрой.

— У тебя есть время поговорить? — спросил Джекоб.

— Конечно. — Я широко распахнул дверь. — Ты завтракал? Могу сделать тебе сандвич.

Джекоб заглянул в дом. Присутствие Сары его всегда смущало — как, впрочем, присутствие женщин вообще, — и он обычно избегал заходить ко мне, когда она была дома.

— Я подумал… может, мы немного прокатимся? — предложил он.

— А здесь нельзя поговорить?

— Это касается денег, — прошептал Джекоб.

Я вышел на крыльцо и плотно прикрыл за собой дверь.

— Что случилось?

— Да ничего.

— Что-нибудь, связанное с Педерсоном?

Он покачал головой.

— Нет. Просто я хочу кое-что показать тебе. Это сюрприз.

— Сюрприз?

Джекоб кивнул.

— Тебе понравится. Хорошая вещица.

Я уставился на брата, какое-то мгновение поколебался, потом открыл дверь в дом.

— Я только возьму куртку, — сказал я.

Усевшись в грузовик, я спросил Джекоба, в чем, собственно, дело, но он увильнул от ответа.

— Наберись терпения, — улыбнулся он. — Я все тебе покажу.