Простой советский спасатель-4 (СИ)

Минут пять мы разглядывали тело, и двинули дальше, едва девушка окончательно убедилась, что ей показалось. Спустя примерно час мы, наконец, выбрались из подземелья, и с нескрываемым удовольствием зажмурились, подставив лица горячему южному солнцу. Все-таки бродить под землей, без света и свежего воздуха, такое себе удовольствие. Не создан человек для такой жизни.

Привыкнув к свету, мы выбрались из котлована и отправились к спрятанным велосипедам. В какой-то момент мне показалось, что за нами следят. Я остановился, огляделся, прислушался. Но кроме звуков жаркого летнего дня никаких подозрительных шумов не засек.

«Померещилось после такого путешествия», — решил я и снова глубоко вздохнул. После мрачного подземелья легкие все никак не могли надышаться морским ветерком.

— Ну что, по домам? — уточнил я у Лены, которая уже подняла своей велик, и приторачивала рюкзак на багажник.

— По домам. Но ты едешь к нам! — безапелляционным тоном объявила девчонка.

Я хотел было возразить, мол, надо переодеться и все такое, но потом решил: а почему бы и да. Зачем терять время в библиотеке, если Блохинцев с отцом быстрее сообразят и про убитого фрица, и про тайники, и про схемы. Я ведь даже не поинтересовался, пробовали они наложить карты, которые у них имеются, друг на друга. И если да то, что из этого вышло?

— Поехали, — махнул я рукой, и поднял своего железного коня.

Мы вывернули на тропинку и пошли вверх к трассе. Я шел, не оглядываясь, но ощущение чужого взгляда, который сверлит мою спину, не отпускало до самого конца лесополосы.

Глава 25

До города добрались быстро. Лена не позволила мне передумать, или хотя бы заехать в общежитие, чтобы переодеться, принять душ, сразу потащила к себе в гости. Колебался я недолго, решение было принято, чем быстрее найду информацию, тем быстрее смогу прикинуть, что делать дальше.

Но удача от нас отвернулась: Николай Николаевич занимался пациентами. Бабушка Лены — Полина Федоровна — отправила нас мыть руки и приводить себя в порядок, чтобы накормить поздним завтраком или ранним обедом.

Я замялся: неизвестно, сколько времени занимает у Блохинцева прием, и будет ли он в настроение пообщаться с нами после работы. Терять весь день в ожидании не хотелось. Но Полина Федоровна оказалась категорично убедительной, и вскоре мы с Леной сидели на уютной кухне, перед нами стояли тарелки с рассыпчатой гречкой, исходящей паром, и сосисками, ну, и кружки с холодным компотом.

Вздохнув, я откинул все сомнения вместе со стеснением и в два счета умял завтрак. Гречку я любил с детства в любых видах. С маслом и молоком, с поджаренным лучком и морковкой, по-купечески, и с мясом, по принципу макарон по-флотски. «Еда богов», — называл её отец, и я никогда не возражал.

Второе место в моем сердце занимала каша дробь шестнадцать, солдатская или перловка. С зажарочкой и гуляшиком милое дело. Наворачивая гречку с сосисками, и вспоминая любимые незамысловатые рецепты, я не заметил, как умял свою порцию и выхлебал весь компот.

— Спасибо, все было очень вкусно, — поставив пустую кружку на стол, довольно выдохнул я.

Полина Федоровна с улыбкой поглядывала то на меня, то на Лену. На лице еще не старой женщины читалось послание внучке: смотри, как нужно кушать, не то, что ты. Девушка и правда склевала полпорции, поковыряла одну сосиску и теперь маленькими глоточками пила компот. На бабушкин взгляд ответила добродушным фырканьем: мол, не хочу, не голодная.

— Молодец, Алешенька, — похвалила меня хозяйка дома. — Учись, Леночка, как нужно кушать! Кто хорошо питается…

— Тот с работой хорошо справляется, — закончила Лена с улыбкой.

Видимо, подобный разговор у бабушки с внучкой стал своего рода привычкой, уютной домашней традицией.

— Все-то ты знаешь, егоза, — ласково вздохнула Полина Федоровна, и поднялась из-за стола, чтобы прибраться.

Но тут мы с Леной синхронно подскочили, усадили женщину обратно и принялись в четыре руки убирать грязную посуды, мыть тарелки, стряхивать крошки.

— Экие молодцы, — похвалила хозяйка, стреляя в нас глазами.

От этой стрельбы мы оба, не сговариваясь, резко покраснели. Во всяком случае, Блохинцева младшая прямо на моих глазах залилась краской от шеи до лба, я же понадеялся, что сумел удержать лицо. Но, думаю, надежда себя не оправдала, судя по внезапно загоревшимся ушам.

— Кхм… — прокашлялся я, прерывая неловкое молчание. — Полина Федоровна, еще раз спасибо за вкусный завтрак, я, пожалуй, пойду.

— Куда же ты пойдешь, Алешенька? — склонив голову к плечу, с хитринкой поглядывая на меня, полюбопытствовала женщина.

— Так… домой, в общежитие… Николай Николаевич занят, в другой раз тогда, Лен… — пояснил для девчонки.

Лена расстроилась, но протестовать не стала. Вздохнула и собралась меня проводить к выходу, когда бабушка поинтересовалась:

— Так что нам Николаша, ну, занят и занят. Освободится, обедать будет, после и поговорите. А вы лучше уважьте старуху. А то сижу целыми днями одна-одинешенька, внучка где-то с кавалерами носится, домой носа не кажет… — и такой весёлый взгляд в сторону Лены.