Простокровка из Дра'мора

– А теперь, пока мы ждем в гости братца, давай-ка я развлеку тебя интересной историей. – Он стал неожиданно серьезным, повертел кинжал в пальцах, да так ловко, что Марори сделалось дурно от одной мысли, что еще он может сделать. – И так, жил был простой эльф. Ну, не совсем простой, а из приличной проклятокровной семьи, с хорошей родословной. И вот однажды, на празднике Равновесия, когда темные и светлые сходятся на нейтральной территории и делают вид, что не ненавидят друг друга, эльф познакомился с прекрасной, как само Совершенство девушкой. Илией. – Ним с такой силой сжал спинку стула, что побелели костяшки пальцев. – И представляешь, они полюбили друг друга. Светлая и я. Мы полюбили друг друга, и плевать нам было на все запреты! Мы хотели быть вместе.

– Причем тут я и Крэйла?

– Заткнись – и может быть доживешь до финала. – Ним сделал глубокий вдох, запрокинул голову, как будто окунался в дни прошлого, а когда вынырнул – взгляд у него стал совершенно безумным. – Илия была очень смелой. Настоящей фурией. Она никого не боялась. И ради меня она была готова на все. Например, заполучить сердце шанатара.

Светлые.

– Что-то ты побледнела, Мар? – Ним поддался вперед. Окатил ее кислым запахом перебродившего алкоголя. – Я не знал, зачем оно ей понадобилось, я даже не знал, что она задумала. Она сказала, что идет на это ради нас. А потом я узнал, что Крэйл оторвал ей голову!

Из Нима окончательно выветрились остатки самообладания, он сорвался с места и принялся неистово крушить все вокруг. Марори слепо наблюдала за его болью и пыталась переварить услышанное. Крэйл сам сказал, что убил трех небеснорожденных. Потому что они пришли убить его. Потому что он просто защищался. Крэйл сказал, что плохой парень, и она приняла его таким. Приняла – и поняла, что убить ради самозащиты совсем не то же самое, что убить просто так.

И что сама она, если бы ее руки были свободны и Ним не оставил ей выбора.

– Ним, послушай.

Он не дал ей даже начать.

– Ради Темных, Мар, лучше ничего не говори, иначе я сделаю тебе еще больнее.

На миг ей показалось, что он снова стал прежними Нимом, тем, который протянул ей руку помощи, который всегда поддерживал ее в минуту отчаяния, находил подбадривающее слово и теплую улыбку. Как же он мог так притворяться?

– И как давно ты планировал меня убить? – в лоб спросила она. Попытки высунуть руки из веревки ни к чему не привели, разве что кожа на запястьях стала влажной от крови и ощутимо болела.

– Я не собирался тебя убивать, – бросил он через плечо.

Его плечи опустились, спина ссутулилась, а сам эльф стал похож на приговоренного к жертвоприношению: сломленного духом, растоптанного реальностью мальчишку, который не сумел сопротивляться горю, и не придумал ничего лучше, чем пойти у него на поводу. Потому что так было проще.

– Я увидел тебя на том вокзале и сразу решил, что мы подружимся. Что ты такая же, как и я: отличаешься от проклятокровных хотя бы тем, что видишь насквозь их порченные души.

– Ты же сам такой, – рискнула напомнить она.

– И ненавижу себя за это! – взвыл он. Вцепился в волосы, отчаянно замотал головой. – Я думал, ты поймешь меня. Я был почти готов тебе открыться. Это было таким долбаным везением, что Крэйл сразу в тебя вцепился!

– И поэтому ты решил во что бы то ни стало уговорить меня на дурацкое пари, – неожиданно даже для себя, вспомнила Марори. Так и есть. Именно Ним рассказал ей о том, кто такой шанатар и окольными путями, так и эдак, пытался заставить ее поверить, будто договор с Шаэдсом – ее единственный шанс задержаться в Дра’Море и остаться живой. Почему она сразу этого не поняла?

«Потому что наивная дура, – охотно подсказал внутренний голос. – Потому что не видишь дальше своего носа и готова раскрыться каждому, кто почешет за ухом. Может быть, ту же самую ошибку, ты совершила и с Крэйлом?»

– Я боялся, что если скажу тебе сразу – ты не поймешь. Помнишь день, когда мы пошли гулять и на тебя напали ахасы? Я собирался все рассказать тебе. Хотел сделать своей союзницей, помочь заманить шанатара в ловушку и сделать с ним то же самое, что он сделал с Илией – разорвать на части, как старую игрушку! Но в тебе пробудилась проклятая кровь. Ты, – он указал в нее кончиком кинжала, глядя так, будто видел перед собой самое большое зло Хаоса, – стала такой же, как они.

– Как ты, – напомнила Марори.

– Я всегда ненавидел эту часть себя. Если бы я только мог вытравить из себя все проклятое Темное наследие, если бы только мог быть простым человеком! А ты – ты так обрадовалась! Ты бы видела себя со стороны: ребенок, получивший заветную игрушку. Смотрите все, я теперь проклятокровная срань, такая же как и вы. – Ним пафосно раскланялся перед несуществующей публикой. – В тебе была и кровь небеснорожденных. Ты получила настоящий дар, то, что дается единицам. И распорядилась им как какая-то дешевка из борделя, с которой расплатились сотенной банкнотой за посредственный минет, а она, на радостях, продула ее в рулетку.