Пространство Любви

Я Землю обниму невидимой собою! Анастасия я. Есть маленькая я, и есть большая. А как называть себя, другую, ещё не знаю. Но я подумаю, как правильно назвать, и назову, и всё тебе, дедулечка, отвечу. Тогда и ты со мной заговоришь?

Прадедушка заговорил со мною сразу:

- Зови вторую, внученька, себя - Душою. Своей Душою. И береги Её, и действуй Ею, необъятной.

- Скажи, Владимир, сколько было лет тебе, когда свою смог осознать, почувствовать ты Душу?

- Не помню точно, - ответил я Анастасии и подумал, познал ли я свою Душу вообще и как другие познают её, во сколько лет? И в степени какой? Быть может, просто говорим мы о Душе, не чувствуя себя едиными с Душою, не думая о своём "Я" втором, невидимом. Да и насколько важно чувствовать всё это, для чего?

Движущаяся вверху точка стала быстро увеличиваться. Орёл, описывая круги, опускался над поляной. Когда кружил ниже крон деревьев, я увидел раскрасневшееся личико малыша, его блестящие от возбуждения глазёнки. Растопыренные в сторону ручки двигали пальчиками в такт взмахов крыльев птицы необычной. Когда маленькие ножки коснулись земли и стали волочиться по траве, когти орла разжались. Малыш упал, перевернулся на траве и быстро встал на четвереньки, сел, головкой завертел, он друга стал недавнего искать.

Орёл, покачиваясь, в сторону от малыша пошёл, но повалился набок. Метрах в десяти от малыша неловко как-то на траве лежал орёл и в сторону одно крыло своё откинул. Дышал он тяжело, а с клювом голова к траве склонилась.

Малыш его увидел, заулыбался и пополз к орлу. Орёл встать попытался навстречу малышу, но снова завалился набок. Оскалившаяся злобно волчица в два прыжка оказалась между орлом и малышом. С волнением Анастасия прошептала:

- Как совершенны и строги твои законы, ты человеку изначально всё отдал, Создатель. Твоим законам следует волчица, но жалко, очень жалко мне орла.

- Что происходит? Почему волчица агрессивна, злится? - спросил Анастасию я.

- Орла к Владимиру теперь волчица не подпустит, его больным считает, раз он на бок завалился. Напасть на него может, чтоб отогнать с поляны. Не должен нападение Владимир видеть, не поймёт пока. О, что же?.. Что же предпринять?..

И тут орёл вдруг встрепенулся, на ноги твёрдо встал, гордо вскинулась его голова, два раза щёлкнул грозный клюв. Уверенной, гордой походкой орёл шёл к малышу. Волчица вроде успокоилась, посторонилась, но далеко не отошла, готовая в любой момент к прыжку, она неотрывно следила за происходящим.

Малыш трогал огромную птицу сначала за клюв, потом стал тянуть за перья крыла, трепать крыло и что-то требовать или просить, всё повторяя: "э... э...", "аа...".

Крючкообразный клюв прикасался к темечку малыша и к плечу с рубцами от когтистых лап.

Потом орёл, наклонив к земле голову, сорвал клювом какой-то маленький цветочек и положил его в не закрывающийся, как у птенца, ротик малыша, всё произносящий свои звуки. Орёл покормил маленького человечка, как своего птенца, но снова пошатнулся. Волчица злобная готовилась к прыжку. И вдруг орёл... Разбег... Взмах крыльев... Взлёт!

Он поднимался выше, выше, потом вдруг резко пикировал к поляне, не долетая метра полтора земли, выравнивал полёт и снова вверх взмывал. Малыш махал ему руками, тянулся, звал, смеялся ртом беззубым. Анастасия, неотрывно за орлом следя, с волнением шептала:

- Не надо так. Ты хорошо всё сделал. И ты здоров, я знаю, ты не болен. Ну, отдохни же, отдохни. Спасибо! Я верю, верю, ты здоров! Ты просто стар немножко. Отдохни!..

Орёл ещё раз сделал свой сложный пируэт, да так, что зацепил когтями за траву и всё же он не встал ногами, не оттолкнулся от земли, а, крыльями взмахнув могуче, сумел подняться в воздух, сорвав пучок травы когтями. Он сделал круг, осыпал сверху малыша травинками и стал всё выше, выше в небо подниматься. Анастасия неотрывно следила, даже когда он в точку превратился, всё смотрела на орла. Я тоже почему-то всё смотрел, как точка от поляны удалялась. Сначала просто вверх, потом вдруг резко в сторону, подальше от поляны. Вдруг точка пошла к земле, и вскоре стало видно, как то одно, то второе крыло раскрываются от ветра, не от продуманных усилий птицы.

И не махал, и не планировал своими крыльями орёл, он просто падал. Крылья на ветру его трепались, от ветра сами раскрывались.

Воскликнула Анастасия:

- Ты умер в небе, наверху! И там остался. Ты сделал всё, что мог для человека сделать. Спасибо... Тебе за высоту спасибо, старый мой учитель.

Орёл всё падал, а вверху над ним других два молодых орла кружили.

- Твои птенцы, окрепшие уже. Ты сделал всё и для их будущего тоже, шептала Анастасия упавшему где-то за поляной старому орлу. Как будто мёртвый он слышать мог её.

Два молодых орла кружили уже низко над поляной. Я знал, они его птенцы, и им малыш махал...

- Ну, надо же. Зачем эта бессмысленная жертва? Зачем он так? И всё для человека? Зачем же так стараются они, Анастасия? За что они так жертвуют собою?