Пространство любви

Приглушив ругательства, Ориан глубоко вздохнул, призывая дар древних и почувствовал, как некая сила слегка приподнимает его над землей. Выбросив руку вперед, Ориан не без удовольствия наблюдал, как ветвистая молния избирательно косила одного каторжника за другим, оставляя растерянных марноков топтаться на земле, покрытой трупами.

- Уводите их! - взревел Ориан Кейду, зачарованно уставившемуся на силу старшего товарища, но стальной приказ привели его в чувство.

Кейд моментально сориентировался и помогал марнокам отступать туда, где было безопасно. Опешившие на миг преступники, определили в Ориане главную угрозу и ринулись на него. И каждая очередная кучка падала, пораженная смертоносной силой. Когда к ним пришло осознание, что варда, владеющего невиданным оружием, просто так им не одолеть, сменили тактику.

Кто-то истошно заорал за зданием одного из жилых корпусов, и Ориан отвлекся всего на миг. Краем глаза он заметил, как что-то сверкнуло слева сверху. И едва успел заскочить за здание медицинского пункта, когда вражеский катер выпустил в него очередь из огненных пульсаров. В груди начало нестерпимо гореть. Ориан опустил глаза и стянул пальцами ткань своего кителя, пропитывающуюся кровью. С досадой понял - его зацепило. Стало трудно дышать, и зрение помутилось. Ориан пал на одно колено и почувствовал во рту металлический привкус. А потом над головой раздался взрыв. Второй. Третий. Стены здания вздрогнули, и тяжелая груда начала падать прямо на Ориана. Сцепив зубы, вард сумел-таки направить руку вверх - из пальцев выстрелила молния, поражая обстрелявшее его судно. Последним, что он услышал, было то, как сухой треск сменился оглушительным взрывом летательного аппарата; очередная вспышка озарила небо.

Сквозь осыпающуюся каменную пыль слабеющее зрение Ориана различило в небе яркое фиолетовое пятно и круги, отходящие от него, и окровавленные губы сами собой растянулись в улыбке. Подкрепление...

Вязкое забытье пыталось утащить Ориана в свои владения, боль вырывала его из жизни, но на пути им упрямо вставал образ темноглазой неспокойной землянки с развевающимися светлыми волосами. Ориан знал - он выполнил свой долг перед своей расой. Но у него остался долг перед Татьяной. И он упорно цеплялся за ту картинку, что видел совсем недавно, и она придавала ему сил. Хвала всем богам - он нашел свою истинную пару! Хвала всем богам - род его продолжится! Хвала всем богам - его маленькая семья в безопасности! Вот только сейчас он избавится от этой жуткой тяжести, навалившейся на его грудь, стряхнет паралич, сковавший его мышцы, отгонит невыносимую боль. Вот только пройдет эта агония, морозящая всё внутри. Всё это пройдет и он полетит. Полетит к ним - Тане и их сыну.

Но почему же так хочется закрыть глаза и подчиниться этому коварному желанию - просто отдохнуть?... Ему нельзя спать. Нельзя.

Он должен набраться сил, чтобы лететь. Должен отдохнуть. Отдохнуть.

Глава 24

Большущий кобель из породы бурят-монгольских волкодавов, ласковый и добрый, настороженно приподнял висячие треугольные уши и предупредительно гавкнул.

- Что там, Бон? - Татьяна погладила свой уже довольно выдающийся живот и слегка нахмурилась - что-то в последнее время обитатель ее чрева всё чаще хулиганил и активно толкался внутри, но совершенно не проявлял никакого желания покинуть свой уютный временный домик.

Осторожно ступая, она очень медленно последовала за собакой. Тяжко вздохнула, дав себе отдых и поежилась. Обернулась. Никого. Плечи ее поникли. Уже очень давно ее тревожило вполне явственное ощущение, будто некто незримо наблюдал за ней. И не просто некто, а Ориан. Таня до боли закусила губу, подавив очередной приступ острой тоски и одиночества.

Бон стрелой помчался к забору, где стройным ансамблем среди только начинающей зеленеть после зимы флоры гордо росла группа вечнозеленых туй в окружении кустов ползучего можжевельника. Звонкий лай отвлек Таню от тягостных дум. Бон остановился, замерев и вытянув вперед голову с черным влажным носом. Что-то возбужденно обнюхал, потом снова весело гавкнул на кого-то невидимого, фыркнул, затряс головой и принялся активно размахивать хвостом, словно учуял старого доброго друга. Оглянулся на хозяйку, уселся на задние лапы, и морда его расплылась в широкой улыбке-оскале.