Пространство Откровения

– Я говорил… – Силвест осекся. – Похититель Солнц, ты слышишь меня?

– Как всегда.

– Я не понимаю, зачем пришел. Если тебе удавалось контролировать скафандр Садзаки, если ты контролируешь и мой скафандр, то для чего понадобилось тащить меня сюда? Если хочешь что-то забрать из «самоцвета», разве не можешь это сделать без моей помощи?

– Эта штука реагирует лишь на органическую жизнь. Пустой скафандр оно примет за думающую машину.

– Штука? Хочешь сказать, это устройство?

– Ингибитор.

Какое-то мгновение это слово казалось лишенным смысла. Затем оно легонько коснулось знаний, полученных Силвестом в матрице Гадеса. Это воспоминание привело к другому… Создавалась бесконечная нить ассоциаций.

Только теперь он кое-что понял.

В частности, Силвест понял, что пора со всем этим кончать. Если он достигнет ядра огромного «самоцвета» – или машины-ингибитора, – то будет плохо, очень плохо. Трудно даже вообразить, насколько плохо.

– Нам нельзя идти дальше, – сказал Кэлвин. – Я теперь знаю, что это.

– Я тоже понял, хоть и с опозданием. Эту вещь здесь оставили ингибиторы. Поместили ее на орбиту Гадеса, рядом с мерцающим белым порталом. Портал древнее, чем ингибиторы. Их мало беспокоило, что они плохо понимали его предназначение и слабо представляли, кто его доставил в окрестности нейтронной звезды. Кстати, есть признаки того, что изучить его ингибиторы не удосужились, хотя он совсем не похож на обычные нейтронные звезды. Но если оставить в стороне загадку его происхождения, он вполне отвечал планам ингибиторов. Эти убийцы расставляли своего рода приманки для привлечения разумных органических существ. Поместив одну из них рядом с перспективным для изучения объектом, ингибиторы гарантировали появление визитеров. Именно такой стратегии они придерживались во всей Галактике: устанавливали свои машины вблизи объектов, представляющих большой астрофизический интерес, или вблизи руин погибших цивилизаций.

Вот так и попали сюда амарантийцы, занявшиеся изучением космоса и в какой-то момент привлекшие к себе интерес ингибитора. Он изучил пришельцев и вызнал их слабые места. А потом уничтожил всех, кроме горстки потомков отлученных, которым удалось найти путь к спасению. Одни воспользовались порталом и интегрировались в матрицу, в кору Гадеса, где и продолжили свое существование в качестве симулякров. Как муха вечно сохраняется в янтаре, так и они сохранились в ядерной материи, используемой для компьютерных операций.

«Вряд ли это можно считать жизнью, – подумал Силвест. – Но все же от них кое-что осталось».

Были и другие, сумевшие спастись от ингибитора. Но они тоже выбрали тяжелую судьбу и сожгли за собой мосты.

– Они стали затворниками? – Вопрос задал Кэлвин, а впрочем, это мог быть и Силвест, в моменты наивысшего умственного напряжения он нередко говорил вслух сам с собой. – Амарантийской цивилизации пришел конец. Ресургем уже погиб, большинство родившихся в космосе выслежены и уничтожены ингибиторами. Горстка вписалась в матрицу Гадеса. Другая группа, изучив принципы управления пространством-временем (возможно, на примере трансформаций, про исходивших вблизи портала), нашла иное решение: забаррикадироваться от ингибиторов. Они разработали метод свертывания пространства-времени, сгустили его и даже превратили в твердое тело. Таким образом, оно стало непроницаемым щитом. И они затаились, заперев за собой врата навеки.

– И все же это лучше, чем сгинуть без следа.

На мгновение мысли Силвеста обрели полную ясность. Он понял, каково было затворникам сидеть за своими завесами, бесконечно ждать, практически ничего не зная о происходящем снаружи, не имея почти никаких средств для связи со Вселенной. Так крепки, так непроницаемы были стены, которыми они себя окружили. Им было известно – даже когда они обрекали себя на заточение, – что машины, созданные ингибиторами, ветшают со временем, постепенно теряют способность выполнять свою задачу по уничтожению разума. Очень и очень не скоро – спустя миллионы лет – затворники, заключенные в кокон из пространства-времени, задумались, не исчезла ли угроза их жизни.

Но они не могли просто убрать завесы и осмотреться по сторонам, это было бы слишком опасно: а ну как машины ингибиторов начеку? Может, они молчат нарочно, пытаясь сбить с толку затворников и выманить из укрытий на огромную космическую арену, где их удастся с легкостью перебить, тем самым завершив миллионолетнюю историю преследования и уничтожения этого вида разумных существ.

И вдруг оказалось, что в космосе появились другие! Возможно, в этой его области что-то благотворно влияло на развитие позвоночных существ, или причины были иными – не суть. Пришедшие будто из ниоткуда люди-космонавты напомнили затворникам, кем они сами были когда-то. У этих людей было даже нечто сродни амарантийскому психозу: одновременная тяга к дружбе и одиночеству, к уютной жизни в обществе себе подобных и рискованным скитаниям в просторах космоса. Этот психоз гнал их вперед, только вперед.