Пространство Откровения. Город Бездны

Хоури опять сбило с ног, на этот раз с такой силой, что через прокладку гель-воздуха она получила мощный шлепок по хребту. А тут еще боль в бедре, причем скафандр не делает ничего, чтобы эту боль снять.

«Вот так и уйдет жизнь», – подумала она.

Да, сейчас работает настоящее оружие. Во всяком случае, у того скафандра, который ее атакует.

– Кьярваль! – кричала Вольева. – Кьярваль! Прекрати огонь! Ты же убьешь Хоури!

Но Кьярваль – теперь-то Хоури поняла, кто ее противник, – не слышала, не могла услышать… или, что еще страшнее, не могла остановиться.

– Кьярваль! – снова крикнула триумвир. – Перестань, или придется тебя обезоружить!

Кьярваль продолжала вести огонь, и Хоури ощущала каждое попадание как удар плети. Она корчилась под этими ударами, она готова была ногтями процарапать себе дорогу сквозь металлическую стену, которая тоже страдала от обстрела, и оказаться в безопасном пространстве.

А потом Вольева опустилась откуда-то из середины зала, где она находилась все это время, невидимая, и сразу повела огонь по Кьярваль, сначала из легкого оружия, а затем из более мощных систем. Кьярваль ответила тем, что часть своей огневой мощи переадресовала опускавшемуся триумвиру. Снаряды попадали в Вольеву, выжигая черные пятна на ее скафандре, вырывая фрагменты из гибких сочленений, ломая орудия в амбразурах. Все же Вольевой вскоре удалось подавить сопротивление подчиненной. Скафандр Кьярваль морщился, теряя свою прочность. Его орудия выбывали из строя, снаряды шли мимо цели, разлетаясь по всему залу.

Наконец – вряд ли прошло больше минуты с того момента, когда Кьярваль стала палить по Хоури, – она рухнула на пол. Ее скафандр в тех местах, где он не почернел от попаданий, представлял собой калейдоскоп психоделических пятен и быстро сменяющих друг друга геометрических узоров, из которых торчали обломки оружия и приборов. Конечности скафандра бессмысленно рубили воздух, из них беспрестанно выдвигались и тут же втягивались различные манипуляторы и чудовищные, размером с ребенка, кисти рук.

Хоури встала, пытаясь не кричать от боли в раненой ноге. Скафандр висел на ее плечах, словно подстреленный товарищ, и все-таки ей удалось доковылять до Кьярваль.

Вольева и другой человек в скафандре – должно быть, Суджик – уже стояли там, наклонившись над поверженной и пытаясь прочесть медицинский диагноз на дисплее.

– Мертва, – сказала Вольева.

Глава четырнадцатая

Мантель, Северная часть горного массива Нехбет, Ресургем, год 2566-й

В тот день, когда пришельцы впервые объявили о своем прибытии, Силвеста разбудил резкий белый свет, направленный прямо в глаза. Он заслонялся рукой, дожидаясь, когда зрение пройдет довольно сложный процесс адаптации. В такие моменты с ним было практически невозможно разговаривать; Слука, похоже, это понимала. После того как его глаза лишились многих функций, им требовалось гораздо больше времени, чтобы приспособиться к перемене освещения. Этот процесс, изобилующий ошибками и предупреждениями, был еще и довольно болезненным.

Как сквозь туман Силвест ощущал присутствие Паскаль, которая сидела рядом и прикрывала простыней обнаженную грудь.

– А ну просыпайтесь! – прикрикнула Слука. – Оба. Я подожду снаружи, пока вы оденетесь.

Паскаль и Силвест впопыхах кое-как натянули одежду. За открытой дверью Слука и двое охранников терпеливо ждали. Все трое, похоже, были без оружия.

Силвеста вместе с женой вывели в административный сектор Мантеля, где утренняя смена приверженцев «Истинного пути» собралась вокруг четырехугольного экрана. Термосы с кофе, сэндвичи – все это стояло на столе, никем не тронутое.

Что бы ни происходило, подумал Силвест, это достаточно серьезно, чтобы отбить аппетит.

Он слышал чей-то голос – громкий и резкий, будто исходивший из громкоговорителя. Одновременно шел общий оживленный разговор, так что Силвесту лишь иногда удавалось уловить несколько слов из передачи. Разборчиво произносилась только его собственная фамилия – ее довольно часто повторял тот, кто обращался с экрана к аудитории.

Он протолкался вперед, чувствуя, что присутствующие относятся к нему на диво уважительно. А может, это просто жалость к тому, чья участь окончательно решена?

Паскаль подошла и стала рядом.

– Ты узнал эту женщину? – спросила она.

– Какую женщину?

– Ту, что на экране.

Но Силвесту продолговатый экран показывал лишь множество серебристо-серых мазков, как на картинах пуантилистов.

– Мои глаза плохо воспринимают видео, – обратился он одновременно и к Слуке, и к Паскаль. – И я ни черта не слышу. Может, расскажете, что я пропустил?

Из толпы вышел Фолкендер.

– Если хотите, я слегка подгоню ваше зрение к изображению на экране. На это уйдет несколько минут. – Он увлек Силвеста в угол комнаты.

За ними последовали Слука и Паскаль. Там Фолкендер раскрыл свой чемоданчик и вынул несколько блестящих инструментов.

– А теперь вы, конечно, скажете, что мне совсем не будет больно, – сказал Силвест.

– Даже не подумаю, – отозвался Фолкендер. – Ведь это было бы неправдой, верно?