Пространство

Боли в голове и позвоночнике становятся все сильнее. Трудно напоминать себе, что нужно напрягать мышцы рук и ног, чтобы уставшее сердце продолжало гнать кровь. Опять темнеет в глазах, но он не уверен, от инсульта это или от перегрузки. Он нисколько не сомневается в том, что поднимать артериальное давление при инсульте считается плохим лечением.

Траурная песня двигателей становится чуть громче, теперь они буквально поют голосом его отца слова иврита, смысл которых Соломон давно забыл, если вообще когда-либо знал. Значит, это слуховая галлюцинация. Интересно.

Сол сожалел, что не может еще разок увидеть Кэйтлин. Попрощаться и сказать, что любит ее. Ему жаль, что он не увидит, чем обернется его полет. Несмотря на нестерпимые боли, его охватывают покой и блаженство. «Так было всегда», — думает он. С тех пор как Моисей увидел землю обетованную, в которую он никогда не мог войти, люди, будучи на пороге смерти, хотели знать, что же будет далее. Соломон спрашивает себя: «Может, Земля обетованная, потому и священна, что мы ее видим, но не можем на нее ступить?» За нашим веком трава всегда кажется зеленее. Точно так сказал бы Малик. А Кэйтлин бы в ответ посмеялась.

Следующий несколько лет или даже десятилетий будут превосходны, и все это благодаря ему. Сол закрыл глаза. Как бы хотел он увидеть, как все произойдет.

Соломон расслабился, и пространство обняло его как любимая женщина. 

МЯСНИК СО СТАНЦИИ АНДЕРСОН

***

Когда Фред был маленький, пяти-шести лет от роду, в доме своего дяди, в подвале он как-то заметил сорняк. Несчастное растение, бледное и худое, в несколько раз длиннее здоровых растений во дворе, неестественно деформировалось — оно тянулось к лучам света.

За стойкой бара стоял мужчина. Он, как тот сорняк, худой и высокий, тоже с жадностью тянулся к чему-то, чего у него никогда не было… и не будет.

Астеры — представители Пояса Астероидов — все они были как этот.

В баре играла музыка. Мелодия — ритмы Панджаби, на фоне которых вокалистка высоким голосом читала рэп, одновременно на разных языках. Астеры разговаривали на целой смеси языков — креольских, которым свойственна такая языковая какофония.

Изрядно потрёпанный патинко[1] в дальнем конце зала звенел и подпрыгивал. Сладко пахло гашишем.

Фред откинулся на барный стул, который по своим размерам явно предназначался для кого-то повыше, чем он, и мягко улыбнулся.

— В чем, чёрт возьми, дело? — спросил он.

Бармен, возможно, был китайцем или корейцем или смесью этих двух. Скорее всего, его семья приехала во время первых волн миграции. Пять поколений, вкалывавших за чистый воздух, умещавшихся большими семьями на семи койках в исследовательских ракетах, а когда они смотрели на солнце, то видели они всего лишь ярчайшую звезду… в лучшем случае. Тяжело было назвать их людьми.

— Все в порядке, шеф, — ответил бармен, но не сдвинулся с места. В зеркале за баром Фред увидел, как открылась входная дверь.

Медленно и спокойно вошли четверо астеров. У одного из них на руке была повязка с расколотым кругом Альянса Внешних Планет.

Фред увидел, что его заметили, а один из них — узнал его.

Рефлекторно в кровь выбросило приятную струйку адреналина.

— Тогда может нальешь мне чего-нибудь?

Бармен какое-то время стоял неподвижно, но затем зашевелился.

Вращение станции создавало гравитацию, и виски лилось как-то не естественно, но не настолько, чтобы Фред с уверенностью мог сказать, что не так. Понятно, что на станции Церес, действовала сила Кориолиса[2] (в связи с её вращением), однако вызвать такое отклонение она не могла, во всяком случае, не так близко к поверхности астероида.

Бармен толкнул стакан, и тот проскользил по поверхности стойки прямо в руки Фреда.

— За счет заведения, — сказал мужчина, и спустя секунду добавил, — полковник.

Фред встретил его пристальный взгляд.

Воцарилась тишина.

Он выпил неразбавленный виски. Рот обожгло, а на языке остался странный привкус каких-то старых грибов и хлебной плесени.

— У вас есть что-нибудь без забродивших грибов? — спросил Фред.

— Als u aprecie no, koai sa sa? — произнес кто-то за его спиной. — Если тебе не нравится, то что ты здесь делаешь?

Фред развернулся.

Один из только что вошедшей четверки пристально уставился на него. Он был довольно широкоплечим для астера. Наверное, пилот меха. Или просто проводит много времени в спортзале. Некоторые жители внешних планет работали на тренажерах, тягали железо и пили дорогие препараты, желая получить то, что им никогда не позволила бы гравитация.

Что ты здесь делаешь? Хороший вопрос.

— Я всё-таки люблю виски нормальное, злаковое. А если вам нравится грибное пойло — то не смею отговаривать.

Пилот поёрзал на стуле.

Фред решил, что тот собирается встать, но вместо этого мужчина пожал плечами и отвернулся. Его друзья обменялись взглядами. Тот, что с повязкой, вынул ручной коммуникатор и быстро начал печатать на экране.

— У меня есть немного бурбона с Ганимеда, — сказал бармен. — Не бесплатно.