Простреленная репутация

– Да херня всё это, – успокоил пострадавших молодцев многоопытный Глебыч. – Женское сердце отходчиво. Как синяки у них сойдут – денька через три-четыре, идите «наводить мосты». Куда они, на фиг, денутся...

До обеда Вася с Петрушиным потели в спортзале, потом героически бороздили воды реликтового озера. Мы с Серёгой резались в настольный теннис в фойе. Иванов читал, Глебыч заслуженно спал после напряжённого ночного преферанса.

На обеде ситуация повторилась. Откуда-то возникла вторая повариха, но общаться с нашими добрыми молодцами никто не пожелал, и, как следствие, добавки опять не было. Грустно, девушки...

Во второй половине дня и вечером морально удручённый Петрушин держался с достоинством, а Вася начал капризничать. Вёл он себя как то хулиганистое дитё, у которого за ряд дисциплинарных проступков отняли любимую игрушку да вдобавок, на неопределённое время, лишили сладкого.

Чудилось Васе, что за нами кто-то наблюдает... Это самый верный признак: когда Вася капризничает, он первым делом начинает нагнетать обстановку. Типа: «Чего вы такие благодушные? Ничего не замечаете? Чует сердце – быть беде!» И постоянно, как заезженная пластинка, повторял невесть откуда выдранное умное изречение:

– Если вам кажется, что всё идёт хорошо, значит, вы чего-то не знаете...

Ходил хмурый, в окна потихоньку выглядывал. Зачем-то нарисовал схему нашего крыла с ближайшими подступами. Бормотал что-то насчёт некорректной съёмки журналистов и «привязки». Дёрнул чёрт полковника за язык! Надо было следить за словами, когда командующему докладывал.

Я читал на балконе – он и ко мне прицепился. Совсем сдурел? А как же маскировка? Тебя же тут со всех сторон видно!

Мне это, естественно, пришлось не по душе. Будучи послан во все известные места, Вася обиделся на такое упорное непонимание ситуации с моей стороны, и мы с ним маленько на эту тему подискутировали. На ехидное предложение прогнать из лоджии полковника (Иванов тоже там читал) Вася разумно заметил, что полковник никому не нужен и не известен, зато мы с ним теперь – наргеры. Народные герои то бишь.

Я перестал злиться и посмеялся. Вася сидел на полу, говорил шёпотом, слегка приоткрыв балконную дверь и просунув в неё свою маленькую голову. В его блуждающем взгляде прослеживалась нешуточная озабоченность. Это было весьма забавно.

– Тебе надо к психиатру, – заботливо сказал я. – Нет, я, конечно, могу кое-что спрофилактировать в процессе, что называется, по ходу. Но не в твоём случае. Это уже клиника.

– А из лоджии всё равно уйди, – мрачно буркнул Вася, отползая назад. – Спалишь ты нас...

Вскоре я действительно покинул лоджию. Но не потому что проникся настроением озабоченного боевого брата. Просто ближе к вечеру пошёл дождь, а местами косой – в лоджию доставало. Весь день небо хмурилось, собирались густые тучи. Может, это погодное явление отчасти и усугубило скверное настроение нашего разведчика. И так всё хмуро, а тут ещё тучи и дождь...

Когда стало темнеть, Вася окончательно скурвился. Приволок из номера Лизы два одеяла и принялся занавешивать окна. Маскировочные работы шли неважно: я помогать отказался, пришпилить одеяла было нечем. Тогда разведчик посетил дежурную в фойе и после напряжённых переговоров вытребовал коробку кнопок. Хотелось бы молоток с гвоздями, но этого не оказалось. Пришлось довольствоваться кнопками и боевым ножом.

Наглухо задраив окна, Вася немного успокоился и разрешил:

– Ну всё, теперь можешь свет включать.

– Ну спасибо... И как же ты до этого жил? Ты вроде бы сюда гостью водил...

– А мы свет не включали, – пояснил Вася.

– И что – на ощупь общались?!

– Да телевизор же работал. – Вася пожал плечами. – Видно было...

Я всё-таки попробовал провести импровизированный сеанс психотерапии. Спросил, что чувствует боевой брат, какие ощущения...

Боевой брат упорно бурчал, что за нами наверняка кто-то следит (не за всей командой, а конкретно за ним и мной), и вообще, после посещения журналистов нам следовало бы убраться в какой-нибудь другой пансионат. Это как в бою: лежишь, тебя не видно. Выстрелил – «засветился», надо тут же менять позицию. А мы так конкретно засветились, что дальше некуда.

Я вслух проанализировал все отдельно взятые девиации сегодняшнего дня, чтобы Вася мог положительно ответить по каждому пункту, и сам сделал выводы, в чём причина его странного поведения. В обычном варианте начинают с мелочей, чтобы медленно, но верно пробираться наверх, к самому важному. Но здесь особый случай, я прекрасно знал «клиента», так что риск получить «негатив» (и, как следствие, реакцию отторжения) на каком-либо пункте практически отсутствовал. Поэтому начал с самого важного.

– Добавку отняли?

– Да.

– Девчонка бросила?

– Да.

– Это вполне достаточный повод для плохого настроения. Так?

– Да.

– Есть сомнения по поводу правильности вчерашних действий? Может быть, следовало послушать дам и потихоньку убраться оттуда, пока не началось?

– Ну... Вообще – да. Не стоило оно того...

– Ты каждый день объедался до отвала и чувствовал себя хорошо. Верно?