Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

только руки дрожали, но и все тело трясло. Как в лихорадке. Наверное, не с одного перепою, но и от холода. Вчера он как пришел, так и бухнулся на кровать, печку не затапливая. Может, и хорошо, а то бы угорел еще сдуру. А ночью, небось, температура за ноль свалилась. Ну, по крайней мере, до плюс пяти. До смерти, конечно, не замерзнешь, но простыть было вполне реально. Поэтому Леха, едва очухавшись, сунулся в шкаф, туда, где дежурная заначка стояла, в литровой банке под полиэтиленовой крышкой. Самогонка, немного выдохшаяся, вонючая, мутная, все-таки пошла. Занюхал ее Коровин рукавом. В доме даже корки хлеба не имелось. Но с души не своротило.

Дрожь унялась, в голове поплыло приятное отупение, в нутрях потеплело, мироощущение улучшилось. Появилось, например, желание вспомнить, как он вчера дошел до жизни такой. Ясно, что шел он к этому на пару с Сев-кой, но что и как было после того, как начали оприходовать третью бутылку, память почти не сохранила. Нет, кое-что проглядывало, но обрывками, и непонятно, что было после чего, что сначала. И вообще, что было наяву, а что только привиделось, Леха не очень различал. Запутывался во всем. Смутно припоминалось, что со двора в шею его выталкивала Ирка. Должно быть, раздумала от Севки насовсем уходить. Вроде бы Севка кричал, что он не даст своего лучшего друга в обиду, но упал с крыльца и треснулся о собачью будку. Однако, куда он потом делся — хрен знает. Потом Леха вспомнил, что был у кого-то в бане. Вроде, старуха какая-то мылась, а он туда по случайности зашел. Но бабка попалась спокойная и сказала очень мирно: «Попариться зашел, сынок? Проходи, проходи…» Леха сказал: «Извиняюсь!» — и ушел. Правда, ноги не очень шли, и его носило от забора к забору. Как домой попал — почти не помнил. Ну, дошел и ладно.

Отчего-то очень захотелось зайти к Севке и посмотреть, как он там, жив или не очень.

И Леха направил стопы к дому Буркиных. Во дворе Ирка развешивала белье около бани.

— С добрым утром! — сказал он.

— С добрым, с добрым… — отозвалась Ирка. — Первый час, а ему утро. -

— Где хозяин? — поинтересовался Коровин.

— Вышел весь.

— Куда?

— Мотоцикл наладил и полчаса назад в город погнал. Чувырло! Злой, паскуда, чуть меня не пришиб с похмелья. Саньке по уху ни за что съездил, сволочь. Утром, видишь ли, гайку, етишкина жизнь, найти не мог! А пацан-то причем? И так малый тупой растет, а он его еще по башке. В город, видишь ли, приспичило!

— Чего его туда понесло?

— А я знаю? — взбеленилась Ирка. — Вы сами там чего-то мозговали, пока под стол падать не начали. Паспорт какой-то забрал и поехал.

— Паспорт? — Леха даже лоб почесал и полез в карман штанов. Там лежало что-то похожее, твердое и плоское. Достал. Вроде, паспорт. Открыл. Обложка с двуглавым орлом, бумажка со схемой, вкладыш с надписью «Россия» и двойной листок из серединки паспорта, с 11 по 14 странички. «Дети» — Никита Сергеич с Михал Сергеичем на 11-й, незаполненная разлиновка на 12-й, в графе «Воинская обязанность» прямоугольный штамп «Военнообязанный» на 13-й и в графе «Место жительства» более широкий штамп: «Прописан. Ул. Спортивная, дом № 45, кв. № 23. 12 ноября 1976 г.». Всего остального паспорта не было.

«Как же так вышло?» — Леха со скрипом напряг память. Никак не мог вспомнить и спросил у Ирки, подойдя к ней поближе:

— Мы чего, порвали его, что ли?

— Да не помню я, отвяжись. Меня не было там. Сами разбирайтесь!

Леха, опасаясь, что под горячую руку Ирка хлобыстнет его жгутом из какого-нибудь мокрого полотенца, пошел прочь, соображая, что и как.

Можно было озлиться на Севку. Другой бы точно подумал, будто дружок решил сам хапнуть вознаграждение. Но Леха в такую пакость не верил. Он был убежден, что даже если Севка и заполучит деньгу, то поделится. Но вот припомнилось ему, как он, еще соображая головой, сомневался насчет того, не получат ли они заместо денег перо в бок. Это и вдвоем было вполне возможно, а одному — еще проще перо получить. Неужели Севка, дурак, это не понимает? Хотя, конечно, с похмелья чего не сделаешь…

Вернувшись к себе, Леха принял еще пару глотков, почуял себя лучше и даже вспомнил (по крайней мере, ему так казалось), как получилось, что у Севки оказался паспорт, а у него корочки и листочки. Вроде бы, Леха взялся убеждать Севку в том, что надо сначала не звонить по телефону, а сходить к банкиру домой, по месту прописки. Если жена ни о каком вознаграждении не знает, то, значит, его и нет вовсе, а одна приманка. Когда показывал, где адрес, листочек и выпал. Со скрепки сорвался. А сам паспорт Леха еще раньше из корочек вынул, может быть, даже еще до того, как в лес пошел. Потом, когда уходил, оставил у Севки. Наверное, где-то перед этим подобрал выпавший из паспорта листок и сунул в корочки, позабыв, что паспорта там уже нет. Положил корочки в карман и пошел домой. А Севка утром увидел паспорт, и его идея в задницу клюнула. Даже мотоцикл наладил.