Проступок сыщика

– Нет, – сказал Дронго, – это им нужно быть осторожнее. После того как вчера ты вернулся в таком состоянии. Это я настоящий убийца, который не знает ни жалости, ни прощения. И в отличие от нашего знакомого Тордуа и этого господина Чургулия я не имею приводов в полицию и за мной не числится уголовных наказаний. Поэтому я более опасный убийца, чем эти господа, вместе взятые. И я собираюсь им это доказать. Поехали, Валера, – сказал он, обращаясь к своему водителю.

Машина тронулась с места.

– Что теперь? – спросил Эдгар.

– Теперь будем проверять досье Чалмаева, который мне нравится все меньше и меньше, – признался Дронго. – Нужно будет выяснить, какие дела он вел в последние годы. Дмитрий Кремей вспомнил, что перед самым увольнением Чалмаеву объявили выговор. Нужно узнать, за какие грехи. И вообще этот человек кажется мне не совсем адекватным. Все в один голос говорят, что он был неплохим профессионалом, сказывались десятилетия работы в Министерстве внутренних дел. Но никто не хвалит его как человека. Наоборот, говорят, он был замкнутым, неразговорчивым, жестким. Поэтому наша первоочередная задача состоит в том, чтобы выяснить, каким человеком на самом деле был господин Чалмаев. Но… но… Приехав к господину Тордуа, мы невольно спровоцировали слишком большой интерес к своим персонам. И если я правильно понимаю человеческую психологию, то наш новый знакомый Боксер уже сегодня получит задание по устранению одного из нас. Меня лично беспокоит этот неприятный факт. И еще мне одинаково неприятно будет, если начнут стрелять в меня или в тебя. Не хочется оставаться одному, за столько лет я уже привык к тебе.

– Только из-за этого? – прищурился Вейдеманис. – Спасибо и за это.

– Надеюсь, тебе тоже будет скучно одному, – продолжал Дронго, – поэтому мы просто обязаны объявить охоту на тигра с приманкой на козленка. Нужно только определить, кто именно будет «козленком». Полагаю, что я могу тебе довериться и выступать в этой роли, чтобы ты был «охотником».

– Нет, – решительно возразил Эдгар, – ты у нас профессиональный стрелок, и здесь не может быть никаких сомнений. Я буду козленком, а ты – охотником. Не могу пожелать, чтобы ты не промахивался, учитывая, как здорово ты стреляешь. Но могу пожелать – не опаздывать. Чтобы он не успел выстрелить первым.

– Не успеет, – твердо пообещал Дронго, – это я могу тебе гарантировать. Шерлоку Холмсу было легче, он подставлял манекен. А нам нужно подставлять друг друга, что гораздо опаснее.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Эдгар.

– Поехали домой за оружием, – решил Дронго, – а потом мы немного помучаем нашего друга Боксера. Он получил этот титул за победу на молодежном чемпионате России. Но с тех пор громких спортивных побед у него не было. Только криминальные.

– Напрасно они связались с тобой, – усмехнулся Вейдеманис. – Я бы на их месте не рискнул. Ты действительно слишком опасный человек. Я тоже обратил внимание на окурки в пепельнице Тордуа, но думал, что они остались от прежнего посетителя.

– Который не мог уйти, не столкнувшись с нами, – заметил Дронго. – Кстати, нам важно узнать, каким образом Тордуа мог выйти на первого мужа Арины Савельевны. Хотя бы для того, чтобы защитить несчастную женщину в будущем.

– Это ее первый муж был несчастным человеком, – вспомнил Вейдеманис, – он так переживал, что совершил подлость.

– Типичный синдром опустившихся людей, – жестко сказал Дронго, – сначала поддаться соблазну, совершить недостойный поступок, а потом раскаиваться и сожалеть о нем. Все типы, страдающие различными формами социальных «маний», похожи друг на друга. Алкоголики, наркоманы, азартные игроки, даже обжоры. Сначала они изо всех сил пытаются держаться, потом срываются, потом ругают себя за эти срывы, потом снова срываются и в конце концов просто обреченно машут на себя рукой и пускаются «во все тяжкие». Басманова погубила не авария и не сломанные ноги. И уж тем более не Абессалом Тордуа, появившийся у него дома в роли своеобразного искусителя. Его погубили собственное малодушие и страсть к алкоголю, которая стала его формой существования.

– Тебе не говорили, что ты иногда бываешь жестоким, – заметил Эдгар, – я видел вчера, как сильно он переживал. В конце концов своей смертью он доказал, что действительно раскаивался.

– Он доказал только свою слабость, – возразил Дронго, – может, поэтому во многих религиях самоубийц не хоронят на освященных кладбищах, считая их поступок смертным грехом. Это всегда проявление слабости. Жизнь – абсолютный и уникальный дар, который дается человеку один раз. Как вспышка света между двумя абсолютно темными провалами. И так обидно бывает, когда человек не может или не хочет распоряжаться этим уникальным даром, когда губит свое тело и душу, тратит время на пустяки, не пытаясь увидеть, осознать, понять, прочувствовать всю красоту этого мира.

– Тебе нужно выступать с лекциями на подобные темы, – добродушно заметил Вейдеманис, – учитывая твой агностицизм вкупе со способностью убеждать, это может производить сильное впечатление.