Простые оружные парни

Музыканту сломало руку, и ему сделали импровизированную шину из его же новенького журнала с фотками полуголых девиц, отснятых на прошедшую годовщину Русской Армии. Причем испорченный журнал огорчил музыканта едва ли не больше, чем разбитое банджо.

Остальные отделались небольшими порезами, ссадинами и ушибами: кто примерно как Ленька и машинист, а кто и посерьезнее. Сейчас все ходили в пластырях, двое в разных вагонах лежали вроде как с сотрясением мозга.

На одной из платформ снесло штабель со шпалами, скорее всего — от резкого торможения. Шпалы разлетелись по саванне и только чудом не угодили под колеса поезда. Еще сошедшего с рельсов вагона не хватало для полного счастья…

В остальном повреждений крупных больше не было: так, разбитые окна и пара выбитых дверей. На одной из цистерн сорвало плохо закрепленную крышку, хлопнув ею и перекорежив петли. Пришлось увязывать горловину брезентом и сверху замазывать смешанной с водой красной глиной: не хватало еще пожара от искры из трубы паровоза… Благо и лопата, и вода в поезде нашлись.

К огромному Ленькиному удивлению, его продукты практически не пострадали. Ну, пару яиц разбило, пакет с творогом, который назывался рикотта, лопнул, и три помидорины смялись. И все, даже клубника целенькой лежала в коробке.

Так что, когда поезд снова тронулся, Ленька со вздохом облегчения уселся на краешек сиденья. Сидеть, откинувшись спиной на что-либо, он не сможет еще несколько дней с гарантией, спина — сплошной кровоподтек. Даже спать на животе придется, скорее всего. Нужно зайти в медблок в «Конце путей» обязательно, взять мази из какого-то здешнего растения, синяки хорошо рассасывает.

Через немногим более сотни километров прибыли, наконец.

— Три часа ночи, — глубокомысленно заметил Ленька, при помощи Евгения укладывая коробки в служебный вездеход. — Куда там Даллас со Смитом делись? Пошли до горшка, называется.

— Мастер Панфилов — диспетчеру. Тебя к себе в офис Поплавски вызывает. Как понял, прием? — ожила рация в MUTT, моргнув глазком на панели.

— Диспетчер — Панфилову. Понял, буду. — Ленька повесил тангенту на место и потер ноющую спину. — Так, Жень, придут Керни и Джо — сажай их на задние сиденья, и к офису. А я пошел, для чего-то потребовался. Пулемет не поломайте! — Ленька повесил на MUTT свой собственный, позавчера купленный за не очень дорого М60. Может быть, не самый лучший агрегат, но достаточно неплохой, и подвеска как раз под него. А принадлежащий компании пулемет оставил в карьере, дежурным.

— Иди, не беспокойся, я пока этих засранцев подожду и посплю. — И украинец завалился на грубой скамье возле машины. И практически сразу захрапел. Ленька покачал головой, завидуя крепчайшей нервной системе хохла, закаленной горилкой и водкой, и пошел вдоль путей к офисному вагону.

Несмотря на позднее время, или точнее — раннее утро, «Конец путей» был бодр. Разрушений болид лагерю не принес, но всех разбудил и переполошил. Даже млядский состав, обычно в это время начинающий засыпать, весь светился бодростью, а девицы кучковались возле вагонов, нервно хихикали и поправляли нервы «Одинокой звездой», передавая бутылки друг другу. Видимо, мадам Эльза разрешила, у нее вообще-то сухой закон.

— Доброе утро, — заходя в контору, поздоровался Ленька.

— Утро, тем более в понедельник, добрым не бывает! — Поплавски был красноглаз, взлохмачен и зол. — Твои земляки помянули Аверьяна, так сказать. В результате передрались, и трое завтра на самосвалы сесть не смогут: сотрясение мозга. Наверное, спинного. Ничего, после хорошего штрафа они поймут, что это не Россия! И этот астероид, мать его! Один тяжелораненый — с глазами, трое с тяжелой контузией — на вертолете их пришлось в Форт Ли отправлять, один с переломом, сотрясения мозга… всего девятнадцать; целых девятнадцать, ты понимаешь — девятнадцать человек из этого состава не смогут завтра работать и при этом подпадают под страховые случаи! Ну кто мог подумать, что идиотский пункт о падении астероида сработает?!

Поплавски швырнул на стол карандаш, поглядел на Леньку. Тот не понимал, почему босса волнуют проблемы страховой компании, но помалкивал.

— Твоя спина как? — переключился Поплавски на Леньку.

— Вся в чем-то розовом. И медик дал склянку с указанием мазать ее каждое утро, перед сиестой и вечером. — Ленька оглянулся, словно пытаясь разглядеть свою спину.