Простые случайности (СИ)

Пожилой омега зачитывал мне правила Работного Дома в течение часа (как будто я все мог запомнить). Потом, правда, пообещал, что правила эти заставят вызубрить наизусть, и передал меня медикам. Те долго не возились. Вкололи необходимые прививки, капсулу с лекарством, помогающим пережить течку, чуть подстригли, обработали в камере дезинфекции и отпустили.

Снова и снова я радовался, что имею уникальную обувь. Вдруг пригодится? Это единственное «богатство», что осталось у меня. В свои ботинки я вцепился мертвой хваткой. Впрочем, никто их отбирать и не собирался. Главное, что комбинезон красный.

Уже в самом Работном Доме я понял, как удобно, что заключенные омеги имеют такую яркую одежду: от персонала их легко отличить.

В первый же день пребывания у меня появилось множество вопросов, но спрашивать у осужденных я не рискнул. Зато персонал охотно показывал все места общего пользования. Больше всего меня потрясла спальня на сто коек.

– Убираются омеги сами, – просвещал меня сопровождающий. – Два раза в месяц у вас выходные дни. Воспитанники делят дежурства. И в какой-то выходной поочередно убирают спальню.

Не менее огромными были туалет и душевые. А столовой как таковой не оказалось. Лотки с едой выдавались специальным аппаратом. И где ты будешь поглощать закуски, никого не волновало.

На второй день у меня начиналась работа на фабрике переработки вторсырья. Я по глупости с тем закусочным лотком на работу и пошёл. Потом просто не было времени позавтракать. Когда же объявили перерыв, то своего лотка я не обнаружил. Зато с обедом поступил более разумно. Понаблюдал, как и где едят омеги, и сделал так же. В смысле, встал у стены на входе в цех, быстро съел и выкинул в утилизатор лоток.

А потом снова был тот ужас, что здесь назывался прессовкой мелких элементов из металла.

Работа была тяжелой в физическом плане и тупой одновременно. Меня прикрепили к бригаде из пяти омег. Мы должны были тележками возить вторсырье от большой кучи до специального резервуара. Заполнялся этот резервуар практически вручную. Потом старший в нашей бригаде нажимал пресс. Полученную прессованную фигуру отправляли дальше на конвейер.

Если бы все мое детство не прошло рядом с заводской свалкой, то я, может, и не имел бы претензий. А так понимал, как глупо и нерационально все то, что мы делаем.

К вечернему ужину я еле добрался. Забрал из аппарата закуску и с трудом побрел к спальному корпусу. С непривычки к физической работе мне было неимоверно тяжело. Так я не выматывался даже при частичной разборке двигателя. Дрожали руки, ныла поясница, и в целом я очень устал. Оттого даже не среагировал на вопросы, что начали задавать мне соседи.

Хотя те омеги, с кем я работал в одной бригаде, сообщили любопытным, что сослали меня сюда скорее потому, что запаха нет. Подобное объяснение вполне подошло. Любопытные отстали. А я побрел в душевую. Очередь в кабинки отстоял с трудом. Но помылся. И, почти засыпая, упал на кровать.

Утренняя побудка меня не порадовала. Я совершенно не выспался. Плюс болело все тело и очень хотелось кушать. Лишнего веса я тут точно не наберу. Эти пищевые брикеты сбалансированы медиками, но голод почему-то не утоляли.

И снова был длинный день настоящей каторги. А потом следующий, и следующий.

Сближаться и предлагать дружбу никто из омег мне не спешил. А я не знал, как подойти к федералам. Так что всю информацию я подслушивал случайно. Узнал, что в выходной можно отдохнуть и где-то на чердаке поспать. Отчего не в спальне, я сразу не понял.

Зато с утра в выходной мой бригадир сообщил, что новички убирают спальню первые полгода, или пока не привозят кого-то на замену. На мое робкое замечание о том, что слышал о дежурствах, мне отвесили подзатыльник и велели работать.

Отмывал я только полы почти до обеда. Потом чистил решетки вентиляции, натирал противопыльной мастикой изголовья кроватей и делал еще много чего. Кажется, таская вторсырье, так не уставал, как в свой выходной день. И понадеялся, что после ужина смогу найти тихий уголок и отдохнуть. Как бы не так!

Оказалось, что по выходным у всех заключенных омег занятия в малых группах с психологом.

В небольшом классе нас рассадили на стульях, что стояли по кругу. Десять осужденных и один психолог начали занятие. Молоденький омега с радостью и каким-то восторгом оглядел нас. Заставил каждого представиться. И потом начал с меня.

– Ларни, расскажи, какие твои ощущения были, когда ты предлагал себя стольким альфам? – начал «работу» со мной психолог. – Испытывал ли ты душевный дискомфорт?

– Альфам? – не понял я множественного числа.

– Для тех, кто не в курсе, я сообщу, что Ларни имперец и работал в борделе на звездолете, обслуживая альф, – с трепетом в голосе начал повествование психолог.

– Эмм… – не смог я сразу подобрать достойного ответа.

– Не стоит волноваться, здесь ты все поймешь и осудишь сам себя.

– Уже осуждаю, – вполне искренне заверил я омегу.

Ох, как я себя осуждаю! И новая версия моего положения на звездолете совсем не понравилась. Оттого я попытался сообщить, что шлюхой не был.