Простые смертные

Но эта старая корова только головой покачала, даже глаз не подняла.

– Тогда, может быть, вы разрешите мне сделать один местный звонок с вашего…

Она так гневно на меня зыркнула, словно я спросила, не торгует ли она наркотиками.

– Но… может быть, здесь кто-нибудь еще знает, как добраться до фермы «Черный вяз»? – Я упорно не сводила от нее глаз, давая понять, что она быстрее вернется к своей газете, если поможет.

– Пегги! – вдруг рявкнула она, поворачиваясь в сторону кухни. – Ты ферму «Черный вяз» знаешь?

Оттуда сквозь звон посуды донесся голос:

– Ферму Гэбриела Харти? Да, а что?

Оловянные глаза-пуговицы скользнули по моему лицу.

– Да тут спрашивают…

Появилась Пегги: красный нос, пухлые щечки, как у хомяка, и въедливые глаза, как у нацистского следователя.

– Хочешь туда наняться, чтоб клубнику пособирать, да, дочка? В мое время мы там хмель собирали, только теперь это все машины делают. Значит, так: пойдешь по дороге на Лейсдаун, вон туда, – и она показала влево от входной двери, – минуешь Истчёрч, там свернешь направо по Олд-Ферри-лейн. Ты ведь пешком, дочка? – Я кивнула. – Пять или шесть миль пройти придется, но дорога приятная, все равно что в парке прогуляешься, потому что…

Из кухни донесся жуткий грохот алюминиевых подносов, и Пегги поспешила туда. Ну и ладно. Я вполне заслужила пачку сигарет «Ротманз», поскольку мне все же удалось узнать то, зачем я сюда зашла. Я подошла к автомату в центральной части кафе: пачка из двадцати сигарет здесь стоила один фунт и сорок пенсов – натуральный грабеж! – но на ферме, конечно же, будет полно незнакомцев, и с ними придется как-то завязывать отношения. В общем, я бросила монеты в щель автомата, не успев убедить себя, что делать это вовсе необязательно; диск повернулся, в отверстие вывалились сигареты, я выпрямилась, держа в руках пачку «Ротманз», и вдруг увидела, кто сидит прямо за автоматом, отделенный от него лишь прозрачной перегородкой. Это были Стелла Йирвуд и Винни Костелло!

Я низко присела, чтобы они меня не заметили, и меня вдруг так затошнило, что чуть не вырвало. Надеюсь, они не обратили внимания, кто там сигареты покупает. Иначе Стелла наверняка уже отпустила бы какое-нибудь презрительно-ядовитое замечание. От автомата до прозрачной перегородки, за которой они сидели, было не больше шага, и я хорошо видела, как Стелла кормит Винни мороженым, протягивая руку через стол, а Винни смотрит на нее, точно ошалевший от любви щенок. Она возила ложкой ему по губам, словно мазала их жидкой ванильной помадой, а он облизывался.

– Дай мне клубничку.

– Не слышу волшебного слова, – сказала Стелла.

Винни улыбнулся.

– Дай мне клубничку, пожалуйста.

Стела наколола на вилку клубничку из вазочки с мороженым и сунула Винни прямо в нос, но он успел перехватить ее запястье своей рукой – своей прекрасной рукой – и направил клубничину себе в рот, и они так посмотрели друг на друга, что ревность прожгла меня насквозь, словно я выпила полный стакан «Доместоса». Чей же это ненормальный, пренебрегающий своими обязанностями ангел-хранитель привел их в «Смоки Джо» именно сейчас, чтобы мы встретились? Ага, вот и мотоциклетные шлемы! Значит, Винни привез Стеллу на своем драгоценном неприкосновенном «Нортоне». Она подцепила своим пальчиком его палец и потянула на себя, так что он всем телом навалился на стол, а потом ее поцеловал. Во время поцелуя глаза у него были закрыты, а у нее нет. А потом Винни одними губами произнес три заветных слова – мне он этих слов никогда не говорил – и снова повторил их уже с открытыми глазами, и Стелла восприняла это с видом пай-девочки, разворачивающей дорогой подарок, который, безусловно, и должна была получить.

Я могла бы, наверное, взорваться, начать бить тарелки, обзывая их всякими словами и заливаясь слезами, а потом меня увезли бы в Грейвзенд на полицейской машине. Но ничего этого я не сделала. Я сразу ринулась назад, к выходу, и стала тянуть тяжелую дверь на себя вместо того, чтобы ее толкнуть; перед глазами у меня все плыло, и теперь уже та старая корова, отложив свою газету, наблюдала за мной с явным любопытством. Еще бы, это наверняка куда интересней, чем ее «News of the World»! Ее оловянные глаза-пуговицы старались не упустить ни одной детали…

* * *