Простые вещи

Потом стала думать, как аккуратнее повести разговор — соблазнит она старушку загородом, та соберется — не так-то это просто в ее возрасте — и получит отказ, потому что Ирку возьмут Санины родители, обидится тетя Оля и вполне справедливо. Но если не поговорит, а Санины родители не смогут Иринку взять, и укатит Саня в Париж завтра-послезавтра, то останется она с Иришкой на руках… Потом сообразила: надо говорить про разные варианты, ведь если дядя Паша с тетей Наташей не откажут, им тоже может помощь понадобиться, они люди работающие, вот она и будет настраивать тетю Олю на подхват — она энергичная, деятельная, уживчивая. А если понадобится, и одна с Ириной справится.

Наконец-то все сообразив и разложив по полочкам, Ляля вздохнула с облегчением.

— Не живешь, а ходы в шахматной партии продумываешь, — сказала она Мише. — Я не удивлюсь, если на старости лет стану великим стратегом и тактиком.

— Стратегия и тактика еще никому не вредили, — отозвался Миша.

Он, как обычно, проводил вечер за компьютером — готовил тезисы для конференции и развернутый план спецкурса, который собирался читать в будущем году.

— А Вера так и не появилась, — продолжала Ляля, она сочувствовала Сане и желала ему всяческого благополучия в личной жизни.

— Появится, — рассеянно отозвался Миша, — осенью, наверное. У нее родители в Твери, она скорее всего к ним уехала.

Вера была для него совершенно самостоятельной единицей, никак с Саней не связанной, и сейчас он был слишком занят, чтобы думать еще и о Вере.

Ляля поняла Мишу и перестала ему докучать досужими разговорами. Сейчас главное — чтобы он закончил работу, а все житейские проблемы она прекрасно разрешит и без его помощи.

Поутру, проводив Мишу в институт на очередные консультации, Ляля завязала Иринке бант-пропеллер, старушкам такие нравятся, и отправилась к тете Оле. По дороге они зашли в булочную-кондитерскую и купили все, что помягче: рулет с вареньем, мармелад, эклеры. Эклеры все любят.

Ирка болтала, по своему детскому обыкновению, а Ляля молчала, погрузившись в собственные мысли, и только время от времени одергивала дочку: «Говори потише! Не прыгай! Смотри, ступенька!» Но Ирка прыгала, говорила громко и благополучно преодолевала все ступеньки.

— Ты меня у тети Оли оставишь? — вдруг очень серьезно спросила Ирина, когда они сели в метро.

— Да нет, мы с тобой ее только навестим, — успокоила Ляля дочку. — А вот когда мы с папой в командировку поедем на две недели, тогда ты поживешь где-нибудь за городом, может, с тетей Олей, а может, с дяди Саниными родителями.

— Я лучше с тетей Олей, — печально сказала Иринка, — я тех родителей совсем не знаю.

— Они хорошие, я их знаю давно, — стала успокаивать дочку Ляля, а сама подумала: вот мы жалуемся, обижаемся — то на нас свалилось, другое, а нашим детям от нас похлеще достается — раз! — и живи в чужих людях, в чужом доме. Каково это?! Она обняла дочку за худенькие плечики и стала рассказывать, а сердце у нее щемило: хоть в Англию не поезжай… — Папу дяди Сани зовут деда Паша, он очень добрый. Когда я была маленькой и приходила к ним в гости, он поднимал меня до потолка, и я руками по потолку шлепала. Игра называлась «ручной слон на потолке». Мне так нравило-о-ось. У нас потолки были высоченные, до них не достать, а у них низенькие.

— А маму как звать? — спросила Иринка.

Ляля на секунду запнулась — когда она была маленькой, то маму звали тетей Олей, а потом вместо нее появилась тетя Наташа. Но к чему ребенку подробности?

— Бабой Наташей зовут, — сказала она. — Тоже добрая и веселая.

— Мама, а можно я сама выберу, с кем ты меня оставишь? — Ирка смотрела на мать Мишиными темными глазами.

Ляля услышала ее вопрос и обрадовалась: да, вот это правильно! До чего у нее Ирка умная — вся в Мишу: не скандалит, а решает.

— С тетей Олей ты бы осталась? — спросила она.

Иринка кивнула:

— Я ее знаю, понимаешь? Мы с ней на качелях качались, в парке гуляли, она мне запеканку делала.

— Вот и хорошо. Потому мы к ней в гости и идем. Придем и узнаем, какие у нее планы… Вдруг она занята? Или, не дай Бог, болеет? Когда про все узнаем, тогда и решать будем. Согласна?

— Согласна. — Ирка вздохнула как-то по-взрослому и примолкла.

Ляля опять ее пожалела, а потом сама себя спросила: а что, собственно, происходит? Есть из-за чего рассиропливаться? Две недели за городом у хороших людей, и точка. Никаких соплей! Она напомнила себе, что Ирка уже в санатории была оздоровительном, какой-никакой опыт житья в чужих людях у нее есть, и сколько еще чужих людей за жизнь перевидает! Она опять обняла и прижала к себе дочку.

— Ирка, моя Ирка, как же я без тебя скучать буду! Поскучаем мы с тобой, поскучаем и встретимся! Вот радость-то будет!

Ирка прижалась к матери и замерла, видно было, что больше всего на свете ей не хочется расставаться.

— Хочешь с тетей Олей — поедешь с тетей Олей, — сказала Ляля. Ей хотелось хоть чем-то утешить ребенка.