Простые вещи

— Забирай цветы и ставь чайник, буду все по порядку рассказывать.

Увидев, как Ляля плавно, чуть ли не танцуя, свернула на кухню, Саня покрутил головой, снял ботинки, надел тапочки и вздохнул: что ни говори, а волнует чужое счастье. Жаром обдает. И сладкой тоской. Зашел в ванную, помыл руки, пригладил волосы и отправился на кухню пить чай.

Кухню оглядел опять с удивлением. Не привык он к этой сияющей удобной кухне. На старой все было заставлено. Примостишься в уголке, и тебя не видно. Они, помнится, здорово с Лялькой в прятки играли. Особенно хорошо было под большим столом прятаться. Спрячешься и сидишь. Могли и забыть, что ты есть на свете. Бабушка их гоняла, мешали они ей, вертелись под ногами.

— Ну, что там у вас делается? Как твои старики? Рассказывай! — Ляля теребила задумавшегося Саню.

— Тебе передают большой привет, — сказал он, вернувшись из путешествия в прошлое. — Очень обрадовались, что наконец тебя повидают.

— И я буду рада их повидать. Жизнь нас развела, а теперь опять сводит.

О родительской даче он все доложил в подробностях. Обсудили они и доставку Ирины. Саня брался отвезти их с Лялей, Ляля там поживет пару денечков, чтобы ребенок привык, а потом вернется обратно.

— Но на всякий случай я тебе их адрес оставлю, номер мобильника. Если хочешь, план нарисую. Кто знает, может, обратно своим ходом придется. Километрах в трех остановка автобусная. Час ходьбы и порядок.

— Нарисуй, — согласилась Ляля. — Там видно будет. Ты-то когда едешь?

— Сам не знаю. Как только, так сразу, — отозвался он, набрасывая на бумажке план, обозначая повороты и названия.

— Сразу видно, что с Севой едешь, — засмеялась Ляля. — Ох, я его изучила! — И даже плечами передернула, словно бы снова сбрасывала тягостный груз ожиданий. — А я еду с Мишей. Ровно через десять дней. Билеты, паспорта — все на месте. А у тебя и паспорта при себе нет?

— Не-ет, — промычал Саня, — он где-то там, на оформлении…

Саня вручил Ляле бумажку с планом:

— Смотри не потеряй. Я сейчас все помню, потом могу забыть. Так что, когда поедем, буду сверяться.

— Хорошо, хорошо, не беспокойся. Ты же знаешь, я очень аккуратная. И Сева тоже человек по-своему верный, — успокоила она его. — А главное — мастер на неожиданности.

Оба они улыбнулись, вспомнив рождественского гуся, живого, с бантом на шее, которого Сева подарил Ляле.

— И не только он, — подхватил Саня, торопясь перейти к заветной семейной реликвии.

Ляля поняла его с полуслова.

— Ты Веру имеешь в виду? Так вот, мне кажется, что скорее всего ты не прав. Пойми, я в ваши дела не вмешиваюсь, но хотелось бы, чтобы все сложилось по-хорошему.

— Я тоже только этого и хочу, — согласился Саня.

Ляля встала и пошла за семейной драгоценностью, а он снова залюбовался ее плавной танцующей походкой. Хороша Лялечка, очень хороша, красит женщину счастье.

— Держи, — сказала она, вернувшись, и протянула ему коробочку.

— Спасибо, — поблагодарил Саня и тоже почувствовал себя счастливым.

Открыл и замер: это еще что такое? На подушечке сияла и переливалась брошка, синий камень был точь-в-точь как в кольце, только крупнее и с огранкой. Красота, конечно, несусветная, но к нему не имеет никакого отношения.

— Ты ошиблась, Ляленька. Коробочки перепутала. Свою брошку мне принесла, — сказал он.

— Это не моя брошка, а твоя. Наверное, еще бабушкина. У меня таких брошек никогда не было. — Ляля с насмешливым любопытством смотрела на Саню. — Забыл, что ли, какую брошку дарил?

— Дарил? Кому? Вере? Да ты с ума сошла! И не было у меня никакой брошки, — растерянно пробормотал он. — Было кольцо. Кольцо-печатка, тоже с синим камнем…

Брови у Ляли удивленно поползли вверх, потом она расплылась в улыбке.

— Ну, значит, Санечка, у тебя есть надежда, — удовлетворенно сказал она. — Если женщина не возвращает кольца, значит, дорожит отношениями. А брошка тебе в залог…

— Да объясни ты толком, что Вера тебе сказала, когда передавала коробочку!

Он сидел настолько растерянный и недоумевающий, что Ляле стало ужасно смешно.

— Ничего Вера мне не сказала, — объявила она со смехом. — Она вручила эту брошку Иринке, а я уж сама сообразила, кому ее нужно отдать.

Саня еще раз взглянул на брошь, потом на Лялю. На Лялю он посмотрел с жалостливой снисходительностью. И даже приобнял ее за плечи.

— Радость ты моя ненаглядная, — сказал он. — Не женщина, а сплошная фантазия. Почему только ты романы не пишешь? Возьми-ка ты эту семейную реликвию и отнеси обратно Иринке. Куплена она в ларьке «Печать» за три гроша и подарена дитю на радость. Ирка со мной тоже в принцессы играла.

Ляля порозовела. Саня ее прекрасно понял — села в лужу, полетели брызги. Одна аферистка, другая фантазерка.

Но оказалось, Ляля вне себя от возмущения.

— За кого ты меня принимаешь? Что ж я, по-твоему, рыночную дешевку от старинной работы не могу отличить? Ну ты даешь! Да ты посмотри, посмотри! Там и проба серебра старая. А уж камни! Камни! Им цены нет. Восемнадцатый век — сапфир с бриллиантами. Если твое кольцо старинное, то и ответный подарок не хуже.