Просвещенное сердце. Автономия личности в тоталитарном обществе. Как остаться человеком в нечеловеческих условиях

Вторая часть книги полностью посвящена человеку в лагере: его чувствам, мыслям, поступкам. Беттельхейм фиксирует все изменения, которые начинают происходить с человеком с момента, когда он переступает порог концентрационного лагеря, до момента, когда он покидает его. Начиная с того момента, как человек попадает в условия несвободы, угрозы жизни и здоровья, условия унижения и утраты привычных форм поведения, он оказывается в ситуации острого конфликта: перед ним встает выбор способа поведения и стратегии адаптации, выбор между жизнью и самоуважением, самоуважением и сохранением чужой жизни. На человека одновременно наваливается горе от утраты привычного места в жизни, способов поддержания отношений, устойчивых связей его мира. В то же время перед ним разворачивается ужас нечеловеческих изменений всех мелочей его жизни. Человек лишается идентификации, его имя меняют на лагерный номер, у него больше нет приватного пространства и времени, его место в бараке ему не принадлежит, его временем распоряжаются другие люди.

Раздел «Процесс трансформации» посвящен тем изменениям, которые претерпевает личность человека, заключенного в концентрационный лагерь. Беттельхейм описывает процессы создания зависимости и инфантилизации заключенных как те механизмы, которые сковывали волю и потребность в свободе и освобождении. Обезличивание способствовало тому, что человек терял идентификацию с собой и смирялся с теми обстоятельствами и условиями, в которых оказывался. Противовесом этому процессу выступала воля к жизни, которую все, что происходило в лагере, должно было подавить и уничтожить. Заключенный должен был потерять любую форму самопроявления и распоряжения собой, он больше не мог распоряжаться ничем, что было связано с его «я», даже право на смерть переставало ему принадлежать. Суицид становился поступком, способным показать волю человека, и за попытки суицида одного следовало наказание для целых групп людей, которые случайно могли оказаться свидетелями.

Беттельхейм определяет условия нахождения в концлагере как экстремальные и постоянно подчеркивает это. Нормальные формы адаптации и поведения в этих условиях перестают работать. Люди оказываются в ситуации, где поведение, связанное с социальностью, взаимопомощью, взаимовыручкой, извращается. Заключенных все время сталкивают между собой в борьбе за любые мелочи, группа несет наказание за действия каждого. Процесс разворачивания психических защит Беттельхейм, как психоаналитик, описывает в следующей последовательности: рационализация, отрицание ответственности, эмоциональное отчуждение, избирательная амнезия, грезы наяву, обезличивание, проекция, расщепление в позиции жертвы и преследователя.

Противовесом извращенной машине обесчеловечивания становятся редкие, но спасительные человеческие контакты, которым находится место даже там, где все живое подавляется и уничтожается: дружба, разговор. Хотя и они подвергались мощному искажению окружающей реальности.

В конце книги Беттельхейм обращается к вопросу влияния фашизма на людей, которые жили вне концентрационных лагерей, при этом старались не замечать тех изменений, которые происходили с обыденной жизнью, вроде бы понемногу, по чуть-чуть. Эти изменения касались как обывателей, которым вроде бы ничего не грозило, так и людей, которые были мишенью нацистского государства, – евреев. В качестве примера он разбирает поведение семьи Франков, отца Отто Франка и девочки Анны Франк, подробный дневник которой он анализирует.

Бруно так описывает психологические механизмы, работавшие на невосприятие угрожающей реальности: «Старания уложить в сознании сам феномен концентрационного лагеря чаще всего запускали один из трех очень разных психологических механизмов: а) отрицалось, что человек в принципе способен творить подобное, а зверства приписывались (вопреки очевидным свидетельствам) только кучке психически больных или извращенцев; б) отрицалась правдивость самой информации о концлагерях – на том основании, что это злонамеренная пропаганда. В особенности поощряло эту точку зрения правительство Германии, называвшее все сообщения о царившем в концлагерях терроре Greuelpropaganda – пропагандой ужасов, намеренными измышлениями противников о зверствах; в) информация о концлагерях воспринималась как правдивая, однако сведения о жестокостях следовало как можно скорее вытеснить из сознания. После победы над нацистской Германией можно было наблюдать действие всех трех психологических механизмов».