Просвещенные

Кристо совершенно неожиданно явился на новогоднюю вечеринку, чем вызвал заметное оживление среди своих старых друзей — некоторые даже бросили танцы и подошли пожать ему руку. Прошло несколько лет — пять, если быть точным, — однако его поразило, что сверстники изменились только внешне, лишь усы, бороды да пышные наряды поменялись в соответствии с последней европейской модой. Когда фанфары в честь его возвращения стихли и друзья вернулись к своим кружкам или пошли расшаркиваться перед партнершами по танцам, которых они покинули, Кристо вышел на террасу.

Луна уже взошла. Каждую ночь он наблюдал с палубы корабля, как она убывает и снова растет, и так пять раз, и теперь она снова полная, такая же, как в тот вечер, когда он покинул Барселону. Воздух здесь был прохладнее, чем в Маниле, где стены и улицы вокруг капитолия как будто удерживали дневное тепло или впитывали жаркие пересуды о революции, которые ему пришлось услышать в частных домах. Дома, в Баколоде, вечер как будто дышал свободнее. А может быть, с улыбкой рассуждал Кристо, я просто поддался ностальгии после долгой разлуки. Он стал раскуривать трубку.

Только после того, как она толком разгорелась, он заметил, что на террасе он не один. В тени дальнего угла, возле большого растения в кадке, три человека с жаром о чем-то шептались. Он думал было вернуться в залу, пока его не заметили, но тени внезапно прервали свое тайное совещание и обернулись на него, сперва один, потом второй, и вот уже все трое весело звали его по имени. Конспираторы слаженно вышли из сумрака, широко улыбаясь, и стали хватать и трясти его за руки, похлопывать по спине с горячими приветствиями и пожеланиями успехов в новом 1895 году. То были его старые, милые сердцу друзья Анисето Лаксон, Хуан Аранета и Мартин Клапаролс, все трое громко гоготали, как смеются мальчишки, когда их застукают за каким-нибудь постыдным занятием.

Криспин Сальвадор. «Просвещенный» (с. 122)

* * *