ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ

Из онтологического сознания философствование возвращается обратно к удостоверению в бытии, которое верифицирует себя как действительность просветляющего себя присутствия этого историчного самобытия. Онтологическое сознание при этом сохраняется: если оно мнило уловить абсолютное бытие, то - как возможность чтения шифрописи, - если же оно обращалось к существованию, то - как безграничная воля к знанию о всяком мировом бытии в его всякий раз особенной определенности. Но подлинно философское сознание делает и то, и другое своей средой, в качестве которой они утрачивают прочность окончательного знания о бытии. Ибо удостоверение изначальной достоверности бытия экзистенции не может удовольствоваться объективностями абсолютного бытия трансценденции и мирового бытия. Поскольку эта достоверность бытия может быть истинной не как одно только знание о бытии, но только в единстве с конкретной историчной действительностью самобытия, - не как знание, но как знание, которое есть и действие (ein Wissen, das ein Tun ist), - высказывающее философствование должно иметь такую форму, в которой оно снимает все прочное и устойчивое, лишь обращается к возможной экзистенции, лишь взывает к бытию трансценденции (muss das aussagende Philosophieren die Form haben, das Feste aufzuheben, m"ogliche Existenz nur anzusprechen, das Sein der Transzendenz nur zu rufen); оно должно сохранить за собою ту позволяющую форму (erm"oglichende Form), в которой заключена как ступень или как артикуляция всякая осуществленная сущность. Экзистенциальная достоверность бытия, которая хотела бы удостовериться в себе посредством мышления, сама есть уже изначально философское дело (ein philosophisches Tun), есть мышление, которое в философствовании мыслит вслед себе и вперед себя самого (nachdenkt und vordenkt), чтобы оно могло быть еще решительнее в своей действительности.

Сделать абсолютное сознание, - эту достоверность бытия, которая, в силу присущего ей напряжения к недостоверному, бывает истоком всякого философствования, - темой философствования, вместо того чтобы только философствовать из этого сознания, кажется подобным срыву, в котором нет больше ничего. Кажется, как будто бы я все-таки хотел обернуться и взглянуть туда, куда не проникает никакой взгляд, - как будто бы все-таки здесь хотели вступить на ту основу, из которой я прихожу, если подлинно бываю сам собою. Абсолютное сознание, не мыслимое предметно, неисследимое как существование, непредставимое как переживание, есть как бы ничто.

Однако так же как сознание вообще есть условие всякой предметности в мире, так абсолютное сознание есть отсвет истока для постижения того или другого существования в мире в его необъективной историчной глубине, для безусловных поступков экзистенции, для откровения (Offenbarwerden) трансценденции. Это - сознание моей сущности. Если просветление экзистенции есть для нас ось философствования (Achse des Philosophierens), то абсолютное сознание ловит сокровенную глубину самой экзистенции (trifft das absolute Bewusstsein das Innerste der Existenz selbst).

Следует попытаться найти стрелки, которые укажут на этот исток. Парадокс философствования в сказанном и несказанном (im Sagen und! Nichtsagen), в круге и в исчезновении подразумеваемого, служит выражением неисполнимости самой задачи.

Мы представляем здесь образ абсолютного сознания в три хода: в его движении из истока, - как незнание, головокружение, страх, совесть; в его исполнении, - как любовь, вера, фантазия; в его обеспечении в существовании, - как ирония, игра, стыд, хладнокровие.

Движение в истоке

Поскольку я не могу знать абсолютное сознание как эмпирическое существование и поскольку оно вообще ни в каком знании о нем не становится для меня обладанием (Besitz), то оно может существовать только в достижении себя (Sicherringen). Абсолютное сознание, владеющее собой только в движении, осуществляется поэтому со знанием опасности: обрести себя или потерять, стать собой - или исчезнуть.

Эти движения можно обсуждать, однако не как правила, согласно которым их можно было бы осуществлять. Ибо, будучи в каждом случае историчными в своем истинном содержании, они пребывают совершенно по ту сторону всякой передаваемости и технического руководства, они не могут быть в тождественном виде повторены другими. Но в их мыслимости индивид может, преобразуя это мыслимое, согласоваться со своим собственным истоком.

Это движение позволяет из отрицательного, силою самого отрицательного как возможности, явиться положительному: в незнании, в приступе головокружения (Schwindligwerden), в страхе; из погружения на дно, именно через сам опыт такового, оно увлекает меня к восхождению. В противоположность возникающему в этом Движении, оно придает полноту звучания различающему масштабу и требованию решения в совести.

1. Незнание.

а) Незнание как поворотный пункт в истоке.