Читаем Просветлённый бродяга. Жизнь и учения Патрула Ринпоче полностью

Склоняю голову к стопам моего мастера.Когда я, Старый Пёс, пребывал в ретрите в глуши,Слова, произнесённые моим всеблагим прибежищем и защитником,Пришли мне на умИ побудили меня написать следующее.Поначалу, находясь в присутствии моего учителя,Как искатель, оказавшийся по ошибке на острове из золота,Я чувствовал, что все мои мечты стали явью.Таким было знание ценности учений.Затем, находясь в присутствии моего учителя,Подобно вору, приведённому к судье,Я испытывал сильное раскаяние за все свои злодеяния.Так я получил заслуженный нагоняй.Сейчас, находясь в присутствии моего учителя,Подобно голубю, строящему гнездо в храме,Я чувствую себя слишком легко, будто равный.Так мне лучше бы сохранять дистанцию.Поначалу, когда я получал наставления о медитации,Как голодный человек, отчаянно ищущий еду,Я чувствовал жгучую потребность воплотить эти наставления на практике сей же час.Такой была поверхностная демонстрация медитации.Затем, внимая наставлениям о медитации,Подобно человеку, пытающемуся понять смысл слов, доносящихся издалека,Я ощущал себя в тупике, не понимая того, что только что услышал.Такой была неспособность прояснить сомнения.Сейчас, слушая о медитации,Подобно тому, кого заставляют проглотить свою рвоту,Я не чувствую ничего, кроме отвращения.Так проявляется потеря желания получить больше.Вначале, пребывая в ретрите в глуши,Как путник, только что вернувшийся домой,Я чувствовал совершенный комфорт.Такой была радость быть там, где я был.Затем, оставаясь в ретрите в глуши,Будто ослепительная красавица, оставшаяся совсем одна,Я чувствовал тревогу и опасность.Таким было сильное беспокойство.Сейчас, будучи в ретрите в глуши,Подобно старому псу, нашедшему подходящую канаву, чтобы в ней сдохнуть,Я чувствую покой и удовлетворение.Так выглядит игра в труп.Поначалу, размышляя над воззрением,Я был как стервятник, ищущий самое высокое гнездо:Чем выше воззрение, тем больше оно мне нравилось.Так выглядело хвастовство о философии.Позднее, размышляя над воззрением,Как человек, который призадумался на распутье,Я пугался, что могу пойти неверной дорогой.Таким было пребывание в сомнении.Сейчас, раздумывая над воззрением,Я будто слышу, как старик бормочет что-то на ухо младенцу,И чувствую, что немного запутался.Так выглядит потеря всех ориентиров.Поначалу, думая о медитации,Как двое влюблённых,Я не ощущал ничего кроме страсти.Такова была жажда практиковать.Затем, думая о медитации,Как слабак, пригнувшийся к земле от тяжёлой ноши,Я чувствовал, что мне это не под силу.Таким было отсутствие достаточной практики.Сейчас, думая о медитации,Как игла на камне, балансирующая на острие,Я не могу успокоиться ни на мгновение.Так выглядит желание покончить с медитацией.Поначалу, размышляя о поведении,Подобно дикому мустангу, привязанному к колышку,Я чувствовал, что обеты ограничивают меня.Таким было притворство в дисциплине.Затем, размышляя о поведении,Подобно старому сторожевому псу, сорвавшемуся с цепи,Я чувствовал свободу делать всё, что пожелаю.Таким было оставление обетов.Сейчас, размышляя о поведении,Будто [некогда] ослепительная красавица, махнувшая рукой на былую красоту,Я чувствую себя совершенно несвязанным.Так выглядит прекращение заботы об условностях.Поначалу, когда я размышлял о цели36,Будто слыша сладкие речи мошенника,Она казалась мне великолепной сделкой.Таким было чрезмерное ожидание.Затем, когда я размышлял о цели,Она, подобно дальнему берегу океана,Казалась мне слишком далёкой.Такой была потеря надежд.Сейчас, когда я размышляю о цели,Подобно ночному вору, появившемуся на рассвете,Я чувствую, что упустил возможность.Так выглядит отсутствие всех ожиданий.Поначалу, когда я пускался в объяснения,Подобно ослепительной красавице, плавно шагающей по рынку,Я был заворожён своим красноречием.Таким было удовольствие слышать собственную речь.Затем, пускаясь в объяснения,Подобно старику, пересказывающему истории своей юности,Я чувствовал, что знаю всё наперёд.Так выглядит способность заговаривать зубы.Сейчас, когда я пускаюсь в объяснения,Подобно заклинателю, ищущему призрака,Я чувствую, что лишь демонстрирую свои слабые стороны.
Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное