Протей, или Византийский кризис

Это Аракелян знал, за годы общения с Шубиным слово за слово узнал он, что размножается малый народец на неких «свадебных кругах», когда единственно только и встречаются Шубины с противоположным полом. Человеку с их дамами знакомиться не рекомендовалось ни в коем случае, отличались эти дамы редкой стервозностью, даже и со своими мужиками иначе, как в свадебный период, не общались, и слухи о них ходили самые мрачные.

— Так могут быть византийские там, на Дону?

— Спроси чего полегче, — Шубин засопел, — я ж почти сто лет как оттуда вышел… не по доброй воле, тогда водились точно, а теперь, после германской войны, да после немецкой, да после татарской… Нет, что-то осталось, конечно, всегда остается что-то. Да что тебе проку-то от них?

— Да вот интересно, у нас тут греки силу большую завели, вот и пытаюсь ума набраться, а у кого, как не у тебя?

Шубину фраза польстила.

— Я совсем еще малóй был, как эти, румеи, вроде тоже греки, на Дон из Икарии переселялись. Ну нет, деньги у них турецкие были либо же и вовсе русские, их царица Екатерина, царя вашего бабка, к нам отселила, а у них какие ж деньги, они переселенцы были. Но вот кто им лошадей и прочее продавал, те большие деньги, бывало, сколачивали, а большие куда ж деть? Понятное дело, только в землю. А уж дальше это мое ведомство. Больше ста лет соблюдал. Ну, потом, конечно, уже русскими добавляли. А в последние сто лет я все только под Морщевой, при мне и затопили ее. Через широкую воду мне пути нет, а по болоту пожалуйста. Могу и посмотреть в кладах-то, открыты сейчас, до Фердинандов ревизию полную учиню. Тебе греческие учесть или еще какие?

На такое Аракелян и не рассчитывал, заикнуться не посмел бы.

— Интересно бы, конечно. Мне хоть названия бы. И посмотреть интересно, из твоих рук, конечно.

Честно говоря, генерал был уверен, что Шубин сейчас же начнет таскать монеты из кошелька или из-за уха, приготовился смотреть, но ничего такого не произошло, гость невозмутимо посасывал трубку и пускал клубы едкого донникового дыма, от которого исчезали комары и дохли мухи.

— Слушай, тут такое вот еще дело… ты меня с царем не мог бы на пару слов связать?

— Так ночь там глубокая, спит, поди.

— Мое дело служба, рабочий день вот только кончился, надо бы доложиться.

Скарбник невозмутимо выложил на стол современный айфон, явно не фабричный, сработанный под портсигар. Аракелян с благодарностью взял его, долго набирал номер, послышались гудки.

— Вы позвонили в канцелярию государя-императора Павла Федоровича. В настоящий момент глава протокола его величества, его превосходительство Анатолий Ивнинг, находится вне зоны связи. Если вы хотите оставить голосовое сообщение — нажмите цифру один.

Аракелян дал отбой. Он не то чтобы огорчился, докладывать царю все нынешние неутешительные выводы было почти опасно. Но звонок в памяти телефона у Ивнинга застрянет. Каким образом работает мобильник там, где не зажигается даже лампочка, — Тимон и вопросом не маялся. Работает, и хорошо. Скарбник сам не понимает, для него что кисет с донником, что айфон: вещи полезные, так пусть служат, а над прочим чего ломать голову?

— Спасибо, старика помнишь. Хорошо поговорили. Ты зови, если чего. — Шубин спрыгнул с кресла. Для него сотня слов, которой он перекинулся с генералом, была чем-то вроде месячной нормы, сверх которой баловство, а меньше которой нехорошо. Вроде как чекушку принял.

Сделав ручкой, скарбник ушел туда, откуда пришел, — в стену. Аракелян долго смотрел в никуда, ни о чем особо не думая. Потом нацедил все того же тошнотного сока, добавил подсластитель и лед, медленно выпил. Потом включил ноутбук и вызвал нужный файл. По экрану побежали строчки стилизованных литер. Генерал стал медленно читать, многие слова повторяя по несколько раз, он зазубривал все необходимое. Необходимое ли? Береженого Бог бережет. Хорошо бы не зубрить. А вдруг надо?

— Геникон — министерство финансов, — шептал он, — Эпопт — ревизор. Куропалат — начальник охраны. Портарий — лейтенант. Протиктор — старший лейтенант. Асикрит — секретарь. Номофилакс — судья. Мегадука — адмирал. Протохартуларий — генерал. Тавуларий — юрист. Ксенохейон — гостиница. Фоникон — штраф за убийство. Аристон — завтрак. Дипнон — брекфест, можно ланч. Папий — комендант, ну, скажем, Кремля. Трапезит — меняла, ну да, меняла, знаем того менялу…

За окном серп растущей луны явно намекал, что христианство — величайшая, однако все же не единственная религия на земле. Но генерала это пока никак не интересовало. Возможно, не зря.

VIII 15 ИЮЛЯ 2011 ГОДА БЕРЕГИНЯ