Протекторат

— Что ж, — произнесен, — я должен взять свои слова обратно: свержение Семей без гражданской войны теоретически возможно. Однако для этого придется заплатить слишком высокую цену, которая фактически сводит на нет все благие намерения адмирала. По сути, он планировал не революцию, а банальный дворцовый переворот, собираясь оставить в неприкосновенности всю политическую и экономическую систему — только и того, что места донов и их приближенных займут офицеры Корпуса. Это, — Конте ткнул пальцем в стопку бумаг, — всего лишь замена нынешнего корпоративного фашизма на откровенную военную диктатуру.

— Совершенно верно, командующий. Чтобы преодолеть инерцию общества и избежать социальных потрясений, нужен переходный период десять, максимум двадцать лет, в течение которых будут поэтапно произведены все необходимые политические и экономические реформы.

— Гм-м. А вам не кажется, что это опасно? Опасно прежде всего для Корпуса — в том виде, в котором он существует. Адмирал не боялся, что созданная Семьями система власти, которую он собирался сохранить на переходный период, окажется настолько привлекательной и соблазнительной для тех, кто встанет у ее руля, что они не захотят никаких реформ? Что наш Корпус, вместо того чтобы принести на планету свободу и демократию, сам проникнется криминальным авторитаризмом Семей и превратится в такую же банду безнравственных ублюдков?

— Ну, я бы не стал выражаться так категорично, — заметил Валенти, — но кое в чем вы все же правы: любая власть развращает, а власть абсолютная, которой обладают Семьи, развращает абсолютно. Поэтому адмирал Сантини был очень осторожен с выбором людей, которым предстояло взять в свои руки такую огромную и развращающую власть. Поэтому он так хотел привлечь вас на нашу сторону — он считал вас одним из самых честных, скромных и неподкупных офицеров Корпуса. Эти качества, вкупе с выдающимися организаторскими способностями, в перспективе делали вас одним из лидеров предстоящего восстания.

— Скорее путча, — уточнил Конте. Как всегда, он почувствовал себя неловко от такой неприкрытой похвалы, но благодаря выработанной с годами привычке сумел это скрыть. — Да и в любом случае ваш план потерпел фиаско. Ведь адмирал Сантини убит, а Микеле Трапани предупрежден о возможности переворота.

— Не совсем так, командующий. Как я уже говорил, Трапани считал, что адмирал просто покушался на его личную власть. Если бы он подозревал правду, то натравил бы на него все Семьи, а не только Маццарино. Теперь же Микеле Трапани успокоился, и мы можем продолжать свое дело. Конечно, без такой выдающейся личности, как адмирал Сантини, без его популярности и влиятельности, в Корпусе нам будет очень трудно, но… — Валенти сделал паузу и выразительно посмотрел на Конте. — Но абсолютно незаменимых людей не бывает. На место одного павшего бойца должен встать другой.

— И вы предлагаете мне стать этим бойцом? — спросил Конте, не скрывая своего скептицизма.

— Да, командующий. Этого требуют обстоятельства. Со смертью адмирала Сантини мы потеряли яркого лидера, способного сплотить вокруг себя людей и повести их за собой. Нам нужен человек, который сможет заменить его и продолжить начатое им дело. Человек, чей авторитет будет настолько высоким, чтобы предотвратить шатание и разброд в наших рядах, подавить в зародыше возможное соперничество различных группировок за лидерство. Человек, который, оказавшись во главе диктаторского режима, найдет в себе силы преодолеть соблазн неограниченной власти и провести необходимые преобразования. Такой человек у нас есть — это вы. Вопрос только в том, согласитесь ли вы взять на себя такую ответственность или предпочтете умыть руки, сообщив обо всем верховному командованию. Возможно, оно решит довести до конца замысел адмирала Сантини; но можете ли вы гарантировать, что плодами его семилетнего труда, усилиями тысяч его соратников не воспользуется кучка властолюбивых и завистливых ничтожеств вроде тех, кто был в составе комиссии по расследованию вашего дела? Вот тогда Корпус действительно превратится в банду безнравственных ублюдков.

Конте долго молчал, уставившись взглядом в сплетенные пальцы рук. Затем поднял глаза и посмотрел на Валенти.

— Боюсь, вы переоцениваете мою популярность и влиятельность.

— Нет, командующий, это вы себя недооцениваете. Я могу без всякой опаски поручиться головой, что все наши сторонники, все посвященные в замыслы адмирала Сантини безоговорочно признают ваше лидерство.

— Даже адмиралы?