Протекторат

Передача дел новому начальнику базы не требовала много времени, поэтому отправление курьера, на котором должен был лететь и Конте, было назначено через семьдесят два часа, как только корабль пройдет тщательный технический осмотр и пополнит запасы термоядерного топлива. Впрочем, и этого срока оказалось более чем достаточно. Уже на следующий день контр-адмирал Эспиноза приступил к исполнению своих обязанностей и по понятным причинам не выказывал особого желания общаться с человеком, который сыграл роковую роль в его карьере. Со своей стороны Конте был только рад этому, так как испытывал к Эспинозе стойкую неприязнь, возникшую еще задолго до того злополучного инцидента на Тукумане. Сразу после прощальной вечеринки, устроенной в его честь офицерами базы, он решил покинуть военный городок и отправиться на орбитальную станцию, чтобы там дожидаться отлета на Терру-Сицилию.

Точно так же собирались поступить коммодор Валенти, капитан Романо и еще пятеро офицеров, отозванных на Терру-Сицилию. Все они (тут предыдущий агент не ошибся) действительно были соратниками адмирала Сантини, и их, естественно, очень взволновало распоряжение верховного командования. Конте, правда, уже переговорил с Валенти и через него передал остальным, что ситуация далеко не критическая. Дальнейшее обсуждение создавшегося положения и выработку возможных линий поведения они отложили на потом — ведь впереди их ожидал длительный перелет на Терру-Сицилию. К счастью, адмирал Ваккаро не стал одновременно отзывать Габриэлу Джустини и Бруно Костелло — то ли не хотел рисковать разоблачением своих тайных агентов, то ли из каких-то других соображений, — так что во время полета заговорщики могли не опасаться, что за ними будет вестись слежка.

Когда Конте заканчивал собирать свои вещи, к нему в гости пришла Ева. Бросив быстрый взгляд на уже упакованные чемоданы в передней, она укоризненно произнесла:

— Вижу, вы и не думали заглянуть к нам с мамой и попрощаться. Собирались уйти по-английски?

Конте с затаенной нежностью смотрел на нее — невысокую, худенькую, изящную, еще так похожую на ребенка, — и не мог найти слов для оправдания. Он хотел, очень хотел увидеть ее — но не для того, чтобы попрощаться, а чтобы попросить ее уехать вместе с ним. И именно поэтому не пришел — так как знал, что это невозможно. Пока Семьи правили Террой-Сицилией, между ним и Евой ничего быть не могло. Пока Семьи еще правили…

Между тем Ева сняла с себя куртку и осталась в облегающих брюках и кофте.

— Кстати, — сказала она, — я еще не поздравила вас с повышением. Я рада, что все ваши недоразумения с командованием уладились.

— Спасибо.

— Вы возвращаетесь в ту же эскадру, где и служили?

— Да. После гибели вице-адмирала Капачи место командующего оставалось вакантным. Теперь я займу этот пост.

Ева слегка улыбнулась:

— Как я понимаю, на него претендовал Эспиноза, но вы его обставили. Сейчас он, наверное, бесится со злости.

Конте лишь неопределенно кивнул в ответ.

А Ева медленно прошлась по небольшой гостиной, на секунду остановилась перед зеркалом и мельком взглянула на свое отражение. Быстрым движением поправив упавшую на лоб прядь волос, она подошла к настенному бару, открыла его и после коротких раздумий достала оттуда бутылку коньяка с двумя маленькими рюмками.

— Думаю, нам стоит немного выпить за ваше продвижение по службе.

Только сейчас Конте заметил, что она сильно взволнована, но пытается скрыть свои чувства, и это ей почти удается.

«Мы одного поля ягоды, — подумал он, наливая в рюмки коньяк. — Мы оба очень эмоциональны по натуре, но внешне стараемся выглядеть флегматиками и прячем от всех свои переживания. Мы могли бы найти друг в друге отдушину для эмоций, мы с ней идеальная пара, как часто говорят — просто созданы друг для друга… Но увы!»

Они молча чокнулись и выпили. Алкоголь подействовал на Еву моментально — ее щеки порозовели, во взгляде исчезла напряженность, а манеры стали более свободными и непринужденными.

Следующие минут десять Конте излагал Еве придуманную им же самим версию о том, почему ее отчима собирались отозвать на Терру-Сицилию. В этой версии не было ни слова правды, зато она не наносила урон доброй памяти покойного адмирала Сантини.

Девушка слушала его внимательно, и по выражению ее лица Конте не мог понять, верит она ему или нет. Когда он закончил, Ева после некоторых раздумий спросила:

— Значит, этот вызов не был связан с планами отчима?

Конте взглянул на нее с подозрением:

— С какими?

— Вы знаете, с какими. С теми, о которых вам рассказал коммодор Валенти.

Тут уж Конте даже не стал пытаться сохранить невозмутимость:

— Так вам обо всем известно?

Она кивнула:

— Да.

— Но откуда?

— Это не важно, — уклончиво ответила Ева. — Главное, что я знаю. Все знаю. Вы еще не дали ответ на предложение Валенти?